— Вы по личному вопросу? — Голос милиционера уже не звучал так официально.
— Да.
— Но прием по личным вопросам по вторникам и четвергам, с трех до шести. А сегодня среда, между прочим.
— Между прочим, мне назначено персонально. Мой вопрос животрепещущ.
— Неужели? — Парень улыбнулся.
— Да, — с бесконечным доверием в голосе сообщила Маша. — Я, видите ли, мать-героиня. Шестеро детей. А квартира однокомнатная. Нет условий для занятий сексом.
Милиционер буквально отпрянул и вынул глаза из Машиного выреза.
— Шестеро? У вас? — с тихим ужасом спросил он.
— Это не предел, — беспечно заверила Маша.
— Если б у меня было шестеро, я бы…
— Надевал презерватив еще и на голову, — подсказала Маша.
— …Повесился, — закончил милиционер. — Вы не похожи на мать-героиню. Проходите. Второй этаж налево по коридору. Удачи!
Секретарша имела отлично развитую челюсть людоеда. Маленькие недобрые глазки дополняли неприглядную картину (внешность явно не была тем параметром, по которому ее отбирали для работы в приемной). Секретарша с гримасой недовольства и презрения осмотрела все обнаженные места Машиного тела:
— Что вам, девушка?
Нельзя быть такой ослепительной, летней и голой, очевидно, подумала она.
Маша наконец показала удостоверение.
— И что?
— Хочу взять интервью у вашего мэра.
— Он занят, — буркнула женщина.
— Я подожду, — ответила Маша, отошла к стене и удобно пристроилась на стуле. — Доложите обо мне.
Команду надо было выполнять, хотя она и исходила от крайне неприятной, наглой девицы. Секретарша скрылась за дверью, причем ее спина, плечи и кончики ушей выражали крайнюю степень недовольства. Из кабинета она вернулась уже вместе с мэром города.
Маша порозовела от удовольствия: господин Суворин вышел самолично встретить московскую звезду. Мэр был высок, породист, шевелюрист и сосредоточен. Лучистые глаза почему-то полыхали, как показалось Маше, тревогой и страхом. Она с улыбкой вскочила со стула и двумя руками дернула вниз оранжевый подол.
Но Суворин стремительно пролетел мимо и даже не повернул головы в сторону Маши. Мужчины обычно так не делали. Маша удивленно открыла рот и посмотрела вслед главе города.
— Я предупреждала, он занят, — с торжеством сказала секретарша. — Ему не до всяких там газетных писак.
— Вы очень любезны, — заметила Маша.
— А вы думаете, что если вы пресса — то и все двери открыты? Да время сейчас другое. Вас, журналистов, развелось как тараканов в коммуналке. Пруд пруди. На всех и рабочего дня не хватит.
— Я понимаю, почему вы такая озлобленная, — ласково и мило сказала Маша. — С такой рожей, конечно, трудно сохранять добродушие. Вы не отметите мне командировочное удостоверение? Печать поставите?