— В камеру?! — содрогнулась Олеся. Ей представилось, что сейчас ее уволокут в зловонное плесневелое подземелье с мокрыми, скользкими стенами, ледяной водой по щиколотку, мокрицами и голодными крысами.
Но все оказалось не так страшно. Узкая, тесная камера могла похвастаться только тараканами, крысы бесславно пали жертвами недавней дератизации. Две обшарпанные скамьи тянулись вдоль стен.
— Отдыхай, бесприданница, — мягко и незлобно сказал молодой сержант, захлопывая за Олесей дверь. — Вась, а может, вообще отпустим ее, а? крикнул он товарищу. В коридоре раздалось гулкое эхо.
— Пусть сидит, Костик, — явно зевая, ответил из-за угла капитан.
— Да и правда, — сказал Костя, — сиди уж. Куда ты сейчас в таком виде и без денег пойдешь? Обидит еще кто.
Дверь с квадратным окошком захлопнулась. Но через полчаса полуобнаженная прелестная дева начала яростно в нее колотить. То есть сначала Олеся стучала вполне интеллигентно, костяшкой указательного пальца, но никто не отозвался. И, промучившись минут двадцать, стала бросаться на дверь как пантера — она хотела в туалет, шампанское требовало эмиссии, желало участвовать в мировом круговороте воды, и терпеть больше было невозможно.
— Ты чего? — удивленно спросил сержант. Хрупкая малютка чем-то ему понравилась.
— Мне надо… в туалет, — с трудом выдавила из себя Олеся, краснея и опуская глаза. — Пустите.
— А-а… Ну, пойдем…
Когда ее снова водворили в камеру, Олеся с надеждой посмотрела на своего тюремщика, который казался вполне безвредным и даже симпатичным:
— Я есть хочу.
— Что? — опять удивился Костя.
— Я есть хочу.
О-хо-хо! Дома тотчас бы возникла заботливая Никитишна и принялась сервировать стол для обильного ужина. И дорогой папуля, пугаясь ее чрезмерной стройности, тоже постоянно подбрасывал молодым большие картонные коробки с дорогими деликатесами.
— Утром накормим, — пообещал сержант. — Доживешь?
— Вряд ли, — засомневалась Олеся, ощущая в себе ужасную пустоту, а в Константине — некоторое сочувствие.
— Ну терпи.
Олеся опустилась на деревянную скамейку. Но через минуту сержант появился вновь.
— На, — сказал он, протягивая, как обезьянке в вольер, половину бутерброда с сыром. — Больше у меня ничего нет.
На деньги, собранные в качестве мзды с проституток, можно было три дня заказывать в немецком шнель-ресторане обеды с доставкой — свиные ножки, копченые колбаски, филе лосося в сухарях. Но в данный момент у Константина был в наличии только презренный бутерброд, и он честно им поделился.
Утренняя прохлада, близкий стрекот кузнечика и первые робкие звуки еще не. проснувшегося леса разбудили Татьяну. Она спала прямо на земле, доковыляв до какой-то опушки и без сил упав в густую траву.