Он тяжело поднялся с дивана.
Шампанское пусть остается. Она должна знать, что он был у нее.
– Не уходи, Берни, – сказала девушка на экране, не меняя позы и не убирая рук от выставленной напоказ промежности. – Неужели тебе неинтересно узнать, что же будет дальше?
Оторопев в самое первое мгновение, он все-таки справился с удивлением и нашел в себе силы взять пульт и выключить телевизор. Ведь это было проще всего. Конец сомнениям.
Раздался телефонный звонок.
Берни решил, что это не его, и долго не брал трубку, но телефон не унимался, словно зная, что он стоит и смотрит на него.
– Алло.
– Почему ты отверг меня, Берни?
Это была она.
Тот же самый голос, что и по телевизору. Что и вчера ночью.
Странно, ведь обычно телефоны, телевизоры, магнитофоны и прочие средства связи очень меняют голоса людей, почти до неузнаваемости. Меняется порой даже тембр.
Голос Стефании все время оставался одним и тем же.
– А ты не можешь сама прийти сюда? – спросил Берни, едва скрывая раздраженность, что удавалось ему с трудом. – Я здоровый человек, Стефания, и не хочу смотреть этот дурацкий телевизор. Мне не нужны заменители. Или ты, или ничего. Где ты?
– Я здесь.
Дверь спальни тихо приоткрылась, и на пороге, с телефоном в руке, в той же самой обтягивающей комбинации перед потрясенным Берни предстала Стефания во плоти.
– Ты уверен, что не хочешь смотреть на меня?
Она наклонилась, поставила телефон на пол и быстро подошла к гостю.
Он невольно отступил на шаг, споткнулся о диван и сел.
Она забралась к нему верхом на колени.
Одним движением сняла через голову комбинацию.
– Я же обещала тебе сегодня обширную программу, – напомнила она, склоняясь прохладными грудями к его пылающему лицу.
Рядом раздался оглушительный хлопок.
Пробка вылетела из горлышка бутылки, ударилась в потолок и срикошетила в телевизор.
Пенная струя окатила голую спину девушки.
Стефания с хохотом запрокинулась.
Берни, как сумасшедший, целовал ее нежную шею и устремленный вверх твердый подбородок.
До сих пор Берни всегда казалось, что люди на улицах очень много обращают внимания на них с Эстер. Вернее, на Эстер. Его с ней просто невольно сравнивали. И это ему весьма льстило.
Но все те взгляды, все те улыбки, которые он то и дело ловил на своей юной невесте, были ничем иным, как бледным отражением того настоящего фурора, который производила на прохожих совершенно безразличная к ним Стефания, когда шла рядом с Берни на следующее утро, провожая его до ближайшей станции метро.
У мужчин, должно быть, потом весь день болели шеи.
Бедные женщины, называющие всех вокруг себя красавицами, но изнывающие от ревности при виде настоящей красоты, наверняка теряли самым кошмарным образом аппетит и неделями отказывались выходить на улицу.