Застонав, Мэгги упала на колени рядом с ним.
– Нет, нет… – ее голос сошел до еле слышного шепота – она поняла, что Уилл умирает.
Он открыл глаза и посмотрел на нее.
– Мэгс. – его глаза, обычно затуманенные, сейчас были ясными и он, как ни странно, очень походил на себя прежнего. – Ти.
– С ним все в порядке, – успокоила его Мэгги, сама заливаясь слезами. Его глаза сразу погасли и закрылись. Он тихо застонал, и Мэгги услышала какой-то булькающий звук. Уилл еще раз дернулся и замер.
– Уилл! Уилл! – звала в отчаянии Мэгги. Это не могло быть правдой. Так не могла закончиться их жизнь. – Нет! – Она разрыдалась. – Нет, пожалуйста, не надо. Не надо…
Она схватила его руку и прижала к себе. По странной причине она вдруг вспомнила, как он выглядел, когда впервые пригласил ее потанцевать с ним. Мэгги подумала, что потеряла его еще тогда, когда привезла с фронта домой. Она оплакивала его, с разумом ребенка, и себя, со своей несостоявшейся первой любовью. Но сейчас она переживала нечто иное. Несмотря на то, что между ними уже не было супружеских отношений, она по-своему его полюбила за эти годы. Он был по-прежнему дорог ей, и она постоянно заботилась о нем. И сейчас она потеряла его окончательно.
Ти тронул ее за плечо. Мэгги повернулась и посмотрела на него. Мальчик был бледен и сразу стал выглядеть старше своих лет.
– Он… он умер, да?
Мэгги кивнула головой, не в состоянии из-за слез произнести ни слова. Ти опустился рядом с ней на землю и крепко ее обнял. Они прильнули друг к другу, объединенные своим горем, и по их лицам лились молчаливые слезы.
* * *
Похороны Уилла состоялись два дня спустя. Гидеон сколотил гроб, и они отвезли его на кладбище, где похоронили рядом с его родителями. День выдался очень холодным. Мэгги дрожала от пронизывающего ветра, наблюдая, как гроб опускают в землю. После того как они вернулись домой, Мэгги поднялась в свою комнату, сняла плащ, перчатки, траурную вуаль и привела себя в порядок. Она присела ненадолго в кресло-качалку и посмотрела в окно, за которым медленно клонился к концу серый, утомительный и грустный день. Она задумалась над тем, как будет жить дальше. Ей казалось, что пережить все это будет очень нелегко и что впереди беспросветная, тусклая действительность, от которой можно завыть диким голосом…
Мэгги услышала легкий стук в дверь. Оглянувшись, она подошла к двери и открыла ее. За нею стоял сын. Слабо улыбнувшись ему, она пригласила его войти в комнату.
– Мама?
– Что, дорогой? – ее сердце заныло от любви к нему. Она взяла его за руки и усадила к себе на колени. Конечно, он уже вырос, чтобы так сидеть – его ноги почти касались пола, а голова находилась выше, чем ее; она почувствовала его слезы на своих волосах.