А вечером были похороны. Когда жители Промиса уже начали расходиться, а Хорас и Клетус торопливо закапывали могилу, Генри взялся им помогать. Речел видела, с какой силой и яростью муж вонзал лопату в землю, и могла лишь догадываться о том, насколько тяжело страдает Генри от потери совсем недавно обретенных дружбы, доверия и, возможно, любви.
Теперь все кончилось. Скоро Речел придется похоронить еще одного друга. И умрет ее надежда.
Положив лопаты на плечи, Клетус и Хорас побрели прочь. Генри остался стоять у могилы и глядеть на свеженасыпанный холм. Речел всхлипнула и мягко позвала:
– Генри, посмотри на меня, пожалуйста! Обними меня…
Она почувствовала, как на ее плечи легла чья-то рука, как ее обняли и начали тихонько укачивать. Она вдохнула запах жасмина и еще крепче прижалась к матери. Всю жизнь Речел мечтала о том, чтобы Роза обняла и начала баюкать ее, как сейчас…
Сквозь слезы она увидела, как Генри тоже положил лопату на плечо и пошел домой. Речел плакала, потому что Феникс был мертв… потому что сейчас она тоже умирала. После нескольких месяцев мук и сомнений Генри уже готов был полюбить ее, а теперь возвращался в прошлое, такое же темное и холодное, как могила Феникса.
Он встретил их на крыльце и загородил вход. Роза выдержала его презрительный ледяной взгляд и, ничего не сказав, ушла, оставив Речел наедине с мужем. Генри тотчас повернулся, прошел в гостиную и сел на тот самый диван, где еще недавно лежал Феникс. Речел последовала за ним и произнесла спокойным и отрешенным голосом:
– Если бы я могла изменить то, что сделала, то изменила бы…
Генри поднял на нее глаза:
– И что же ты сделала, Речел? Я хочу услышать твой ответ, хочу чтобы ты сама обо всем рассказала.
В груди Речел поднялась волна гнева, но она сдержалась:
– Я скрыла от тебя, что моя мать – про… была проституткой.
– Значит, это правда! Даже не верится, что ты, сама прямота и откровенность, скрывала от меня такое! Ведь именно честностью ты привлекла и удержала меня. Когда я женился, то не знал, что ты говоришь одно, а думаешь о другом. Возможно, ты скажешь, что не лгала мне. Но твоей ложью было молчание. Если бы я спросил, кто твои родители, что бы ты ответила?
– Я бы не стала тебе лгать, – ответила Речел.
– Да, ты разумно предпочла помалкивать и делала это весьма умело, ибо твоя чистота и невинность чуть не свели меня с ума. Я готов был пять лет жить с тобой и не замечать обмана… – Генри покачал головой. – Каким же я был идиотом, что обо всем тебя расспрашивал, переживал, волновался! В конце концов, открыл тебе свои тайны, но ты не спешила открывать свои. И как легко заставила меня поверить, что ты особенная, хотя, в сущности, ты такая же, как все!..