– Я не такая, как моя мать, Генри!
– О, нет, не такая, – согласился он и поднялся с дивана. – Ты превзошла ее в умении торговать своим телом. А самое отвратительное то, что Роза поступает намного честнее, чем ты. По крайней мере, она открыто называет свою цену!
Генри повернулся и пошел к себе в спальню. Его шаги были медленными и почти бесшумными – так падала земля на крышку фоба. Дверь с лязгом захлопнулась за спиной Речел, и она вспомнила, как с похожим звуком лопата в последний раз вонзилась в могильный холм.
Стоя посреди гостиной, Речел думала о холодном презрении в глазах мужа и стремительно погружалась в одиночество и безысходность. Мысль о том, что Генри покинет ее, казалась невозможной, невероятной. Речел готова была потерять все, что угодно, но только не его.
Она машинально проделала то, что обычно делала перед сном: умылась, почистила зубы, распустила волосы, сняла блузку и юбку. Оставшись только в сорочке, нижней юбке и чулках, она пошла в спальню мужа и открыла дверь.
Генри сидел на краю кровати, согнувшись и уронив руки на колени. Речел остановилась на пороге, прислонилась к дверному косяку и соблазнительно потянулась, выставив грудь. Затем подняла подол нижней юбки и подоткнула его за пояс, показывая, где кончаются чулки и начинаются завитки волос между обнаженными бедрами.
Он смотрел на нее бессмысленным взглядом. Затем произнес:
– Я не могу жить с еще одним кошмаром…
– Я знаю о твоих кошмарах, Генри. И заплачу за них остатком своих дней… – качнув бедрами, Речел пересекла комнату и опустилась перед ним на колени. Ее пальцы расстегивали одну за другой пуговицы его брюк, голос звучал игриво и соблазнительно: – Вот так, еще немного… – Расстегнув последнюю пуговицы, она стянула с Генри брюки и, низко склонившись начала гладить его освободившуюся плоть, которая становилась все тверже и напряженнее, с каждым словом вбирая тепло ее дыхания. – Сейчас ты узнаешь райское наслаждение, о котором мечтает каждый мужчина…
Она коснулась языком нежной и чувствительной кожи, ощущая, как Генри задышал тяжело и прерывисто, как дрожь пробежала по его телу. Пальцы Генри вцепились в волосы Речел, с силой оттягивая назад ее голову. Оторвать, отшвырнуть подальше эту…
– Убирайся! – прохрипел он.
Корни волос пронзила резкая боль, шея занемела, но Речел, улыбаясь, взяла в руку его плоть, несколько раз погладила, осторожно сжала, потом снова погладила.
– Нет, не сейчас… Сначала я покажу тебе, чему научилась в доме моей матери…
Резким движением Речел освободила свои волосы из его мгновенно разжавшихся пальцев и снова склонилась, захватила губами его плоть и нежно коснулась ее краями зубов.