– Шелковыми? Шелковыми?
Маэв, которая только что вытерла глаза, снова захохотала. Речел смеялась вместе с ней. Несколько дней назад она сама удивлялась экстравагантности нижнего белья Генри, когда стирала его в речке.
– Шелковыми, – подтвердила Речел. – С монограммой, вышитой на одной штанине.
– О, Боже! – воскликнула Маэв. – Я всегда хотела узнать, что эти денди носят под своей шикарной одеждой. Помню, едва могла удержаться от смеха, когда общалась с Мортоном Фрюэном и его дружками… – она посмотрела на Речел влажными глазами. – Ты даже не представляешь, как они пердели…
– Генри сказал бы, что они «освобождались от газов».
– О, Господи помилуй! – Маэв снова вытерла глаза. – Наверное, тебе этот Генри нужен, как пробка – разбитой бутылке, но зато он забавный!
– Кто забавный? – спросил Эамон, входя в комнату. – О чем вы тут кудахчете?
Речел посмотрела в коридор. Генри стоял у порога, наблюдая, как Эамон вытирает ноги о старый половик, словно не мог понять, зачем хозяин это делает – ведь полы были не чище его обуви. Когда Генри встретился взглядом с женой, брови его сошлись у переносицы. Речел слышала, как хозяева встали в сторонке и начали что-то обсуждать, но по-прежнему не сводила глаз с мужа.
Он смотрел на ее губы, и она почувствовала, что продолжает улыбаться, что из глаз все еще текут слезы – от смеха. Генри тоже вытер ноги и прошел вовнутрь. Речел еще раз усмехнулась. Наверное, в роскошном особняке в Англии, где жил Генри, никогда не стелили половиков в гостиной.
Медленными шагами, словно двигаясь помимо своей воли, Генри приблизился к жене. Речел перестала улыбаться, в горле у нее застрял комок. Мужчина протянул руку, дотронулся до ее щеки и вытер слезу. Руки Речел по-прежнему были погружены в тесто. Она сжала кулаки и почувствовала, как вязкая масса просачивается сквозь пальцы.
Генри поднес палец ко рту, слизнул влагу и закрыл глаза, словно слеза была сладкой, а не соленой, словно он хотел узнать вкус и запах женского смеха. Речел наклонила голову и опустила руки в тесто по локоть. Она не хотела смотреть на мужа и думать о нем в такую минуту. Слишком острой и болезненной казалась мысль о том, что Генри, как и ей, не хватает теплого участия и дружеского общения – таких простых и житейских радостей, необходимых и уму, и сердцу.
– Теперь пусть мужчины уходят и Нам не мешают, – приказала Маэв, хлопнув в ладоши. Мы готовим ужин, и вы тоже займитесь чем-нибудь. Лучше всего найдите Цыпленка пожирнее, а я приготовлю, чтобы Речел и Генри взяли его завтра в дорогу. – Она бросила мужу бутылку виски, которую тот поймал одной рукой. – И не приходите, пока вас не позовут!