– А лорд Чилтон?
– Я ручаюсь, новый хозяин еще не вернулся домой. Если тихонько посидеть у них в маленькой таверне, то немало услышишь, а голоса твоего все равно никто не знает. Да, я услышал многое. Райланд в эти последние месяцы был при дворе, и мы не услышим о нем до конца этой недели. – Он засомневался, затем добавил: – Я здорово заплатил парню, чтобы он передал твое послание в замок Райланду.
– Значит, никто не решился взять дела в свои руки?
– Нет, Лаоклейн. На границе было бы спокойно, если бы не наши люди. Люди же Чилтона не без ума. Они ждут его. Одновременно готовятся к атаке. Они будет действовать вместе с ним, им не терпится пролить шотландскую кровь.
Когда Гервалт ушел, Лаоклейн сидел в тишине, даже не чувствуя, что в комнате холодно, так как в ней не было огня. Он услышал не больше, чем был готов услышать, хотя события могли произойти, а решения могли быть приняты в чрезвычайно короткий срок. Он не ожидал и не желал какого-либо вмешательства в то, что несомненно станет делом лорда Чилтона. Над столом висел шнурок от звонка из красной парчи, украшенный кисточкой. Лаоклейн дернул его. Тут же перед ним появилась Лета. Он знал, что она ждала его приказаний. Он послал ее за Дарой и молча ждал. Скоро она предстала перед ним. В нерешительности она остановилась в дверях.
– Подойти поближе и задвинь портьеры.
Дара сделала, как ей велели. И когда дверь оказалась за портьерами, комната вдруг стала уединенной.
– Садись. – Его раздражала ее нерешительность, с которой она входила в комнату. – Мне нужно лишь твое внимание, ничего больше. – Не замечая, что она сильно покраснела, он резко сказал: – В замке Чилтон все еще нет хозяина, хотя я не сомневаюсь, что твой брат хорошо извещен о твоей судьбе и судьбе своего брата. Когда он прибудет домой, его будут ждать мои просьбы.
– Просьбы, Макамлейд? Я уверена, что справедливее назвать их требованиями.
Он сдержал свой гнев.
– Хорошо, пусть будут требования. Ты думаешь, он обратит на них внимание?
– Я не могу говорить о намерениях моего брата. Я даже не знаю, какими они могут быть. А мои пожелания ты уже знаешь.
Она встала со стула и стояла перед ним. Неповиновение украшало Дару. Ее мягкие темно-рыжие волосы падали на плечи и струились по платью. Это платье было великодушно предложено ей, но она приняла его с неохотой. Оно было одним из двух платьев, которые Лета переделала для более стройной англичанки. Бледно-желтого цвета, оно облегало фигуру от лифа, с квадратным вырезом, до талии, откуда начиналась пышная юбка. Узкие рукава были того же фасона и расширялись вниз от локтя.