– Вы обязаны Филипе большим, чем думаете. Но для него…
– Довольно, Джереми! – Агилера поднял руку, призывая его к молчанию. – Тюрьма, в которой обнаружила себя Марианна, не плод ее воображения. – Он посмотрел на нее с любопытством и вниманием. – Страх, который вы испытывали ко мне, должно быть, делал это заключение еще тяжелее. Я видел, что вы ненавидите то, что я отстаиваю, обижаетесь на предпринимаемые мною меры, но… – он покачал головой, – страха я не разглядел.
– Я не собиралась давать вам еще одно преимущество, – гордо проговорила Марианна.
Филипе задумчиво кивнул и снова посмотрел на Кеннета.
– Я уже говорил, что после смерти Тимоти наступили опасные времена. Многие считали, что в результате болезни и горя он утратил ясность рассудка. И хотели, чтобы он назначил совет попечителей для управления наследством, а не одного меня. Шейла, несомненно, рассматривалась как средство достижения большего влияния. – В его глазах мелькнула насмешка. – Что бы вы сделали, Кеннет, окажись на моем месте? Бросили бы Марианну на произвол судьбы, чтобы ее похитили, а потом потребовали за нее выкуп? Рискнули бы жизнью Шейлы? Ее смерть неминуемо привела бы к распаду структуры, созданной Тимоти, что было очень выгодно для некоторых.
Кеннет вспомнил, как сам вчера взял дело в свои руки и, не посоветовавшись с Марианной, доставил ее и Шейлу в Эдем Джордана, решив, что лучше нее знает, как обеспечить их безопасность. Этот дом тоже мог бы стать для нее тюрьмой. Разница только в том, что… Марианна не боялась его, как боялась Филипе. Она хотела быть с ним.
– Как и вы, я бы постарался их защитить, – медленно произнес Кеннет.
– Что вы и попытались сделать, привезя их сюда, – тут же подхватил Филипе, его глаза блестели от удовольствия.
– Но я никогда не поступил бы против ее воли, – немедленно возразил Кеннет. – Для Марианны вы были и остаетесь продолжением той жизни, которую она ненавидит. Это вопрос ценностей, Филипе. Вас волновало только наследство, а не жизнь, которую приходилось вести ей.
– У нее, по крайней мере, была эта жизнь.
– Невыносимая.
Агилера кивнул.
– Я начал понимать это, Кеннет, когда Марианна сбежала. Это был акт отчаяния, ведь она отлично представляла опасности, которые будут подстерегать ее, когда окажется без охраны. Сначала я подумал… – Он пожал плечами. – Словом, когда я обнаружил, что ее драгоценности исчезли вместе с ней, я понял, что она ищет свободы и самостоятельности, а не переметнулась в другой лагерь. – Филипе с легкой улыбкой откинулся на спинку стула. – Итак, что бы вы сделали, если бы оказались на моем месте? Отпустили ее на все четыре стороны? Попытались разыскать и вернуть? Что, Кеннет?