Солнце достигло зенита, а затем очень и очень медленно начало катиться к горизонту. Лица Касси и профессора представляли собой наглядное отражение трудности нашего путешествия, а сами они, устало откинувшись на спинку своих импровизированных сидений, почти не смотрели по сторонам и предоставляли верблюдам идти, как им вздумается, лишь бы только животные не отбились от продвигавшегося вперед каравана. Начав утром переход по пустыне во главе колонны, мы, не очень-то стремясь изображать из себя Лоренса Аравийского, едущего в авангарде своих войск, к концу дня постепенно переместились к ее середине. Если бы так продолжалось и дальше, то к концу следующего дня мы, наверное, оказались уже в хвосте или вообще отстали бы от каравана.
Мы так устали, что думали только о том, как бы не свалиться с верблюда и не допустить обезвоживания организма. Мы очень часто пили воду — в общей сложности раза в три больше, чем туареги, которые не проявляли ни малейших признаков усталости, как будто этот многочасовой переход по знойной пустыне был для них не утомительнее, чем неторопливая прогулка по парку.
Наконец наступил вечер. Наш караван пересек тянувшееся с юга на север русло высохшей реки и, пройдя еще некоторое расстояние, остановился. Туареги, а вслед за ними и мы, слезли со своих верблюдов и начали готовиться к ночлегу: напоили и накормили верблюдов, перевязали каждому из них ноги, Чтобы они не могли далеко уйти, установили шатер и распределили между собой финики и верблюжье молоко.
После ужина я подошел к профессору и Касси, которые лежали на своих циновках, и предложил им совершить, пока не стемнело, небольшую прогулку.
— Мне только и осталось, что прогуливаться по пустыне! — возмущенно пробурчал профессор. — Нет, я даже с места не тронусь, если только ты не нашел там, среди барханов, бассейн с прохладной водой.
— Улисс, я тоже очень устала, — запротестовала Кассандра. — Вчера мне, конечно, было очень интересно наблюдать за закатом, но сегодня я не докарабкаюсь и до половины бархана.
Я сжал им обоим руки, пытаясь убедить их не ворчать, а сделать то, о чем я прошу.
— Я не зову вас любоваться закатом, — с серьезным видом сказал я. — У меня к вам гораздо более важное дело.
— Ну, раз важное, значит, его нужно обсудить, — вздохнув, произнес профессор и с трудом поднялся с циновки. — Но я, вообще-то, едва стою на ногах.
Когда мы зашли за соседний бархан, где нас не могли видеть туареги, я предложил своим друзьям сесть прямо на песок.
— Не знаю, заметили вы это или нет, но я весь день втихаря наблюдал по компасу, в каком направлении мы движемся, — начал я.