Он отсупил к перилам, давая Дамарис возможность пройти.
- Спокойной ночи, Снежная Королева - и будь уверена, я обязательно приду сегодня к тебе во сне.
Она метнулась мимо него, добежала до своей комнаты, бросилась ничком на огромныю старинную кровать с балдахином и горко заплакала. Стоил ли Рейвенскрэг такого самоистязания? Будь он ей безразличен, она, пожалуй, и смогла бы оставаться сама собой, весело щебетать с Селестой, но теперь она уже не сомневалась в том, что стоит ей лишь слегка уступить, поддаться переполнявшим ее чувствам, и тогда все, ей конец. Но почему? Неужели все дело в любви, которую она испытывала к Кристиану? В той нервной дрожи, что начинала бить ее, когда он глядел на нее? На ум пришли знакомые строки из "Тристрама и Изулт".
Так пусть испьют эту чашу до дна, пусть их руки
Дрожат, а щеки пылают огнем,
Когда соединят их роковые узы
Любви, о которой они не смеют сказать вслух,
И неутолимая сладкая боль
Снова охватит их сердца.
Ей не нужен был ни любовный напиток, ни волшебное приворотное зелье, которое заставило бы ее руки дрожать, и от которого на ее лице появился бы смущенный румянец, и она не смела дать определение той эмоции, что вызвала это волнение. Она просто не должна признаваться в этом даже самой себе, ибо у нее не было никакой уверенности в том, что Кристиан испытывает нечто подобное. Просто ему не дает покоя ее преданность Марку, вот он и развлекается, пытаясь заставить ее нарушить данное слово. Он даже легенду сюда приплел, зная, как нравится ей эта книжка, но, как она уже сказала ему, он не был Тристрамом. К тому же вряд ли этот человек был способен испытывать трагическую страсть к кому бы то ни было, и если бы он точно вспомнил историю, то должен был бы знать, что там была еще одна Изулт, к которой раненный рыцарь отправился в поисках утешения и которая впоследствии стала его женой. Если продолжить эту параллель, то Селеста очень подошла бы на роль Изулт-Белоручки. Дамарис вспомнила наставления сэра Хью, предупреждавшего ее о пороках и безнравственности общества, в котором царит вседозволенность, и подумала о том, что теперь ей довелось столкнуться с типичным его представителем, так как Кристиану нужен был лишь дешевый флирт. Он завоевал расположение Селесты и презирал ее за это, а теперь начал потихоньку подбираться и к ней, Дамарис. Ведь разве он не говорил ей о том, что мужчина по натуре охотник? Но если она только поддастся ему, он тут же потеряет к ней всякий интерес, и получится, что она предала Марка и Рейвенскрэг ни за что. Каникулы уже почти закончились, так что ей осталось потерпеть лишь совсем немного, а потом она уедет отсюда и уже никогда больше его не увидит. Дамарис поднялась с кровати, умылась и начала готовиться ко сну, чувствуя себя очень взрослой и умудренной жизнью - и бесконечно несчастной.