Охотиться и быть предметом охоты
Однажды Юнг заметил, что его работа с бессознательным была не только экспериментом, который проводил он, но также экспериментом, который проводился и над ним. [60] Аналогичным образом, все мы не только охотники, но также и «охотимые», то есть те, на кого охотятся. Архетип целостности или символ Нового Мужчины или Новой Женщины стремится стать бытием через нас, и когда мы не желаем идти навстречу своей собственной тотальности, всеобщности, тогда у нас возникает чувство, что нас неумолимо преследуют. Говоря проще, за нами охотится новая жизнь, которой мы сопротивляемся, и старые конфликты, которые мы подавляем.
Я благодарен Аллену Ашби, поэту и давнему другу, за три нижеприведенных сна, рассказанные ему одной женщиной. В первом сне эта женщина живет в какой-то будке или лачуге. Туда приближается мужчина и хочет войти; она держит дверь, не давая ему это сделать. В другом сне к ее жилищу приближается медведь; сновидица опять держит дверь, но тут она проявляет большее беспокойство, поскольку медведь выглядит более устрашающе, чем мужчина из предыдущего сна. В последнем сне этой серии впустить в дом попросил сам дьявол (в образе женщины); сновидица безуспешно пыталась удержать дверь закрытой и проснулась в холодном поту.
В этих сновидениях можно увидеть, как нечто пытается пробиться к самой сновидице, то есть, пробиться в ее сознание. Всякий раз, когда она закрывала дверь на просьбу впустить, бессознательное приобретало все более примитивную и устрашающую форму. Сновидения показывают нам, что чем больше комплекс, здоровый или разрушительный, подавляется, тем более вероятно, что он аккумулирует энергию в бессознательном и тем самым угрожает сознательному миру своим вторжением. Это тот самый случай, когда охотнику следует освободиться от привычной схемы поведения, от жестких рутинных матриц. Закрывать дверь есть реакция привычная, шаблонная. Пригласить войти и начать диалог с тем, кто хочет войти, есть свободный поступок.
Хотя за всеми нами охотятся, такая охота приобретает особую форму у творческих и мечтательных людей. В литературе по шаманизму, например, можно увидеть, что зачастую индивиды призываются на путь знания, переживая тяжелую болезнь и страдания. Индейский шаман из племени Хуичоли Рамон Медина Сильва был избран для своего призвания необычными сновидениями и укусом змеи в восьмилетнем возрасте, после которого он оставался парализованным в течение шести месяцев. Он оправился после болезни уже зная, что его судьба стать "mara'akame" или шаманом. [61] Сибирский шаман, тунгус, Семен Семенов объяснил, что болел целый год прежде, чем начал шаманствовать: "Болезнь, которая наставила меня на этот путь, проявилась в том, что мое тело раздулось и опухло, я часто терял сознание. Когда же я начинал петь, плохое самочувствие обычно проходило".[62]