Вернуться к нашей неполной цепочке. Напомним, вначале она выглядела так: библиотека, слепец, долги, которые необходимо выплачивать, испанские толкования. "Слепец" это, естественное, Борхес, долги которому необходимо выплачивать. Но за "Вавилонскую библиотеку" Эко ему ничего не должен - он ее процитировал. Долг образовался на другой почве - безмолвной эксплуатации "Поисков Аверроэса". Поэтому в цепочке не хватает одного звена: после "долгов" должно стоять "Аверроэсов Аристотель". Стало быть, не просто "Аристотель", а истолкованный в Испании. Ведь, как правильно и подробно утверждает Борхес, Аверроэс жил и работал в Кордове, "столь же светлой, как Багдад или Аль-Каир" - на берегу пресловутого Гвадалквивира.
Рукопись, которая не горит
В нашей истории, сознаемся, также не хватает звена. Может быть, мы погрешили против хорошего тона и запоздали с его восстановлением, но теперь уже поздно что-либо менять - опус практически завершен и, можно сказать, находится в руках читателя.
Поэтому перейдем к делу.
Эко честно пишет: "Я начал писать в марте 1978 года. Мне хотелось отравить монаха".
Что и говорить, намерение похвальное. Однако вот что сказал бы психоаналитик или иной проницательный человек: да он просто-напросто мечтает по-свойски разделаться с христианством. Только за что?
Категорически отвергая роман мастера в качестве кандидата в "рукописи, которые не горят", мы исходили из простых и строгих посылок: во-первых, он не являлся рукописью - был перепечатан в нескольких экземплярах, во-вторых, уже был опубликован. Но если не он, то что же, в таком случае не горит? Ведь крылатая фраза, брошенная Маргаритой, к чему-нибудь да относится... Воистину, наше положение не из легких - после всего сказанного ясно, что партия, исполняемая этим несгораемым текстом в романе Булгакова, должна повторяться в романе Эко.
Начнем, в таком случае, с конца. В "Имени розы" "несгораемой", как известно, является вторая часть "Поэтики" Аристотеля. Именно вторая - ибо первая, во-первых, опубликована и детально изучена, а, во вторых, еще как горит. Где горит? Да в рассказе Борхеса, в неумелых арабских руках, короче, когда наличие текста нисколько не способствует его правильной интерпретации. Причем у Борхеса она горит вместе со второй частью! Таким образом, имманентная сохранность второй части не безусловна, а, напротив, возможна только если первая не только опубликована, но и правильно понята. Зато в таком случае ее жги - не жги, - не поможет. Любой ученый средней руки восстановит почем зря.