- Неужто ты скажешь мне, что все это, - тут первосвященник поднял обе руки, и темный капюшон свалился с головы Каифы, - вызвал жалкий разбойник Вар-равван?
Разумеется, первосвященник тоже хорошо понимал, что к чему, в частности, знал, из-за чего идет на неприятный конфликт с римской властью. Но как раз на этом фронте Каифа особых катаклизмов не боялся. Он знал, что выступает как защитник Империи, и истина в недалеком будущем выйдет наружу. Не просто так упрямые евреи закричали: "Нет у нас царя, кроме кесаря!" Собственно, на это их могло побудить только полное совпадение интересов Рима с их собственными интересами. До неумного, а, главное, равнодушного Пилата это обстоятельство не дошло. Вообще, если верить Булгакову, в этот момент одни только евреи и понимали, чем пахнет дело.
Впрочем, а что в этом удивительного? Ведь в то время только еврейский народ жил в поле, в ауре Ветхого завета, и только он и мог осознать, что в воздухе уже носится его продолжение - Новый завет. Пилат, естественно, оказался в положении Аверроэса: будучи не в состоянии по достоинству оценить существующий текст, он не понимал, что за каша заваривается вокруг него. С другой стороны, все те, кто в это нелегкое время владел материалом Ветхого завета, знал, к чему и о чем эта книга, просто не мог не начать реконструировать в уме новый текст. По общему мнению, мессианские идеи тогда носились в воздухе! Пахло продолжением. Второй частью. Разумеется, еще не написанной. В таких случаях это не имеет значения.
По сути дела, главной обязанностью Пилата должно было стать предотвращение евангельского сюжета, ибо последний неизбежно означал бесславный конец Паь Романа. Точно так же главной обязанностью Вильгельма была охрана аббатства от затаившегося в его недрах врага, который, как мы знаем, аббатству вовсе и не угрожал. Но в той же степени не угрожал и Иешуа Римской империи!
Вильгельм, непозволительно увлекшись расследованием, превратив его в дешифровку несгораемой рукописи, изменил самый сценарий и доигрался до полной катастрофы. Аббатство сгорело дотла вместе со своей вселенской библиотекой. Иначе и быть не могло: ведь несгораемые тексты по природе своей взрывоопасны!
Пилат, слабохарактерно промедливший в самом начале, когда инстинкт велел ему повесить "странного разбойника", и столь же слабохарактерно не решившийся его помиловать в тот момент, когда выяснилось, что "разбойник" ему может быть полезен, так же как и Вильгельм поневоле "влетел" во всемирно-исторический сценарий. Он выпустил из бутылки новозаветного джинна, того самого, рукописного и несгораемого, - и погубил Империю.