Балашов отвернулся, чтобы скрыть мучительную боль, отразившуюся на лице. Сколько несчастий за один день. Потом заговорил глуховато, отрывисто:
— Много пришлось пережить, Славка… Очень много… Был у меня дружок — Сережа Хомутов. Оренбургский. Славный парень. Одной шинелью укрывались, из одного котелка ели… И вот в первые же дни войны погиб мой Сережка. От осколка бомбы. Ошеломило меня, оборвалось что-то в душе. Что-то очень важное и большое. Потом сколько дружков потерял. Сегодня вот Супруна ранили. Сашу убили. От каждой потери — рана на сердце. Нет у меня сейчас на нем живого места, кровоточит оно… Ну, ладно, не будем об этом. Ты ничего еще не сказал о себе. Ты ведь служил на Дальнем Востоке. Давно ли в этих краях?
И Славка рассказал:
— Да, был на востоке. Целый год наблюдали мы войну издалека. С Маньчжурской границы. Учились терпению, когда без оглядки хотелось бежать на фронт. Пять рапортов написал я, был обвинен за это в малодушии… И не думай, что повлияли мои домогательства. Нет, всю нашу часть перебросили на запад. Летом сорок второго погрузили в эшелоны — и марш, марш на фронт. И сразу в бой. Под Мценском. В тяжелый, затяжной, кровопролитный. «Немногие вернулись с поля. Плохая им досталась доля». Так, кажется, у Лермонтова? Я обитал в полковой разведке, потом перевели в дивизионную. И всегда с благодарностью вспоминал я наши с тобой, Володька, охотничьи и рыбацкие походы. Многому я тогда научился, пригодилось на войне. Ты ждешь рассказов о моих подвигах? Не было их у меня, Володя. Лейтенантом я стал невзначай. Ходили «за языком», потеряли командира взвода, Его убило, когда мы еще направлялись на задание. И тогда я принял на себя командование взводом. Охота была удачной. «Язык» оказался толковый, многознающий. Тогда и рассудило мое начальство, что я могу заменить убитого командира. И вот ношу теперь лейтенантские погоны. Ну, а остальное мало интересно. Да, попятились фашисты, скоро здесь наши будут. И сдается мне, что вам придется действовать заодно с нашей дивизией. Мы — с фронта, вы — с тыла. Так ударим по фрицам — клочья от них полетят. Ты думаешь, я это с потолка взял? Нет! Я примечаю все: техники у нас уйма появилось, новые дивизии прибыли. «Катюш» до чертовой матери пригнали, самолеты наши стаями ходят. Не надо военную академию кончать, чтобы догадаться, что к чему. Надо уметь видеть и соображать. Скажешь, вот расфилософствовался, но я ведь не часто встречаюсь с друзьями, настроение у меня бодрое, почему бы и не поговорить. Одна царапина на сердце — убили сегодня замечательного парня, нашего с тобой земляка Жору Беспалова. Парень был хоть куда, и как это он дал маху, ума не приложу. Тот бандюга всадил ему нож в бок под самое сердце. Они долго боролись, не могли одолеть друг друга, а мы не видели: ввязались в эту кутерьму с мостом. Между прочим, на месте схватки я подобрал эти карты. Они заинтересовали меня. По ним понял, с кем имели дело, — с бывшим уголовником.