Ком застрял у него в горле. Он не мог ни выдохнуть, ни вдохнуть, чувствуя, как его переполняет ненависть.
– Аллах всемогущий, – прошептал он, – что…
– Я знал, что вам будет интересно, – сказал надсмотрщик, опершись о косяк двери и сложив руки на груди, как бы подчеркивая, что видел вещи и по-страшнее.
– Расскажи все, что знаешь.
Тюремщик пожал плечами.
– Мне нечего рассказать. Меня мало волнует судьба заключенных. За всеми не усмотришь – их слишком много, особенно в этом подвале. Здесь два вида заключенных: одних быстро казнят, о других забывают навсегда. Тот, который сидел здесь, провел в темнице семь лет. Он ничем не выделялся, не ругался, не досаждал. Не помню, чтобы его приходилось унимать. Он был как раз из тех, о которых начисто забыли. Стражники сказали, что его прошлой ночью увели отсюда. Наверное, вы знаете об этом?
Хасан глубоко вздохнул.
Надо взять себя в руки, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Откуда мне знать?
Надсмотрщик пропустил его ответ мимо ушей.
– Он не вернулся обратно. Скорее всего, его труп уже гниет где-нибудь в канаве.
– Или его освободили сообщники. – Хасан был полностью сосредоточен на «настенной росписи». Он ткнул сапогом в кучу соломы на полу, и в ту же секунду его лицо исказила гримаса гнева. Пол был тоже покрыт рисунками. – Аллах всемогущий!
– Да, негодник зря времени не тратил, – заметил тюремщик, равнодушно разглядывая пол.
– Да он сумасшедший! – вскричал Хасан. От ненависти и отвращения его мутило.
– Сумасшедший? Нет, я не думаю…
– Разумеется, он рехнулся, – резко перебил его Хасан. – Ни одному правоверному такое не могло прийти в голову.
Надсмотрщик снова равнодушно пожал плечами. Он не желал спорить с Хасаном на эту тему. Ему было все равно, сошел Тарик с ума или нет.
– Что прикажете с этим делать, господин? – спросил он у Хасана, показывая на рисунки.
Тот задумался.
– Возьмите какого-нибудь заключенного, которого скоро должны казнить, завяжите ему глаза, дайте щетку, и пусть он отскребает стены и пол от этой мазни. Когда не останется ни следа, окурите камеру. Потом вызовите имама, верного слугу Аллаха, пусть освятит молитвой это место.
– Слушаюсь. – Главный надзиратель сделал легкий поклон. – Ваше желание для нас закон.
Однако насмешка в его голосе была такой явной, что Хасан от ярости стиснул зубы. Нет, все-таки этого тюремщика надо наказать. Он скажет отцу. Его слова будет достаточно, чтобы этот мерзавец сам отскребал стены с завязанными глазами…
Но сейчас Хасан сдержал свой гнев. Аллах подскажет день и час, когда он сможет покарать тюремщика. Не удостоив его взглядом, Хасан покинул камеру.