– Входи. – Она сделала шаг в сторону, пропуская его в дом.
– Извини за вторжение, но… – Он закашлялся, внимательно оглядывая ее с головы до ног. – С тобой все в порядке?
Беатриче на минуту задумалась. Все ли у нее в порядке? Она только что вернулась из путешествия, где получила сокровище, которое отныне будет хранить как зеницу ока. Она оставила в прошлом любимого человека. Она еще не знает, вернулась ли домой ее дочь. Все ли у нее в порядке? Нет. Она почти на грани безумства. И в то же время все сложилось не так уж плохо – учитывая ситуацию, в которой она недавно находилась.
Беатриче пожала плечами и предложила Томасу присесть.
– Твои родители звонили в больницу, – сказал он, теребя в руках пачку сигарет. – Они не знают, что делать, сказали, что ты срочно поехала домой – выяснить что-то, связанное с состоянием Мишель. Они много раз звонили тебе, но ты не брала трубку.
Беатриче почувствовала, как у нее защемило в груди.
– Что?.. Что с Мишель? Что-то случилось?
– Нет. Состояние девочки без изменений – по крайней мере, так было полчаса назад. Они очень беспокоятся за тебя. – Томас провел рукой по волосам. – Я пытался их успокоить. Но когда я тебя видел в последний раз, ты была вне себя, и я боялся, что ты…
Беатриче улыбнулась. Томас Брайтенрайтер, как ей казалось, самый холодный и черствый человек в их отделении, гроза студентов и медсестер, сидел перед ней в таком состоянии, будто был на грани нервного срыва. Он так трогательно выглядел в непривычной для себя роли отчаявшегося… Кого? Коллеги? Друга? А может, кого-то еще?
– У меня все в порядке, – сказала она, взяв из его рук смятую пачку сигарет.
– Ты меня удивляешь, – заметил он. Беатриче знала, что он говорит всерьез. – Не представляю, как бы я сохранил трезвую голову, если бы Мишель была моей дочерью.
В этот момент зазвонил телефон. У Беатриче сжалось сердце. С каждой секундой она теряла контроль над собой.
– Томас, пожалуйста, подойди к телефону, – попросила она дрожащим голосом.
Он взял трубку, послушал и протянул ей.
– Твои родители звонят из больницы.
– Что случилось? – спросила Беатриче и посмотрела на Томаса широко раскрытыми глазами. – Что с Мишель? Томас, говори же! Я сейчас не выдержу…
Томас кивнул. Он теребил телефонный провод и трижды кашлянул, чтобы взять себя в руки. Затем спокойным голосом, каким обычно беседовал с пациентами, ответил:
– Беатриче не может подойти к телефону. Пожалуйста, скажите мне, я ей передам. – Он слушал, неподвижно глядя в окно и покусывая нижнюю губу, как обычно делал, когда не было в руках сигареты или шариковой ручки. – Хорошо. Мы скоро приедем.