Спустились сумерки. Это время дня – приближение ночи – стало для Белинды любимым, поскольку она получала возможность опустить шторы и сделать вид, что мира за пределами ее домика не существует. Свечей она больше не зажигала – только лампы. Пламя свечей будило воспоминания – отвратительные, а к тому же Белинда считала, что у язычков огня нет таких прав плясать столь беззаботно. Разве не этим же занимались они в тот злосчастный вечер? Ее насиловали при свечах. Она собиралась вышвырнуть их из дома все – маленьких восковых предателей, пропитанных сладкими благовониями.
Несмотря на то, что волосы она вымыла уже дважды, облака так и не расходились, желудок превратился в ледяной комочек.
Когда во второй половине дня они вернулись из суда, Сара захотела остаться у подруги, но Белинда отказалась от ее общества. В последние дни она в нем почти не нуждалась. Высушив волосы, она принялась листать записную книжку, вычеркивая имена, адреса и телефоны людей, которые для нее исчезли. Таких набралось немало. Некоторые оказались к тому же учениками Филлипа – они дали ей свои номера, когда кому-то пришла в голову мысль организовать еженедельные курсы медитации. Вполне возможно, что идея эта осуществилась. Белинда представила себе, как они сидят где-то и медитируют – о ней, о ее предательстве. Имя и телефон Филлипа она тоже вычеркнула, но в этом было мало толку – и то и другое навсегда отпечаталось в ячейках ее памяти. Вот и сейчас, когда жирная чернильная черта рассекла пополам его номер, цифры продолжили в ее мозгу свой бег, назойливые, как строчка рекламы, – раз услышанная, она начинала жить своей самостоятельной жизнью.
Звонок от Айрис раздался в тот момент, когда Белинда добралась до буквы «У». От Айрис она узнала, что предварительное слушание прошло так, как и предполагалось. Суд назначен через пять недель. Судья (чернокожая женщина) постановила, что Филлип «будет держать ответ».
«Будет держать ответ» – повторила про себя Белинда, глядя, как на телефонной трубке конденсируется влага от ее дыхания.
– Это звучит так невинно, – сказала она.
– Юридический термин, – ответила Айрис. – Как бы там ни было, сегодня ты выглядела великолепно. Все очень убедительно и никаких перегибов. Мне понравилось. Ну хорошо, поговорим через пару дней.
Сейчас день представлялся Белинде полным абсурда – телекамеры, зал суда, ее собственные показания – как будто она была актрисой из какого-нибудь бродвейского театрика. Мир, обустроенный средствами массовой информации, – она загнана в него, как в ловушку.