– Записи сделаны сначала в порядке географических названий, потом – по площади и, наконец, по типу обязательств. Под каждой записью я указала дату и способ оплаты: зерно, скот или серебро. Здесь же написана первоначальная сумма взноса за аренду, потом ежегодная часть ренты. Записи, которые ты ишешь, должны быть… – Ее палец заскользил по исписанной странице вниз. – Вот здесь.
– Ну конечно, как же я сам не нашел? – рассеянно заметил отец.
Мег вспыхнула, не зная, хвалит ее отец или шутит с ней, но продолжила дальше. Как и она сама, отец ценил аккуратность и точность в деталях.
– В другой книге я сделала ссылки на эти записи. Общие обязательства за земли указаны в отдельной книге. Так легче вести подсчеты. Если подождешь минутку, я принесу ее.
Маккиннон восхищенно покачал головой:
– Милая моя девочка, не знаю, что бы я делал без тебя!
Мег на секунду почувствовала гордость, но, с другой стороны, отцовская похвала была тонким напоминанием о ее долге.
– Аренда, рента! – В комнату влетела Розалинд. – Кого это волнует, когда сердце единственной дочери разбито…
– Мое сердце не разбито.
Оно рассыпалось на кусочки. Но Розалинд продолжала, словно не слышала Мег.
– А вы все говорите о земле! Друг мой! Есть дела поважнее, и их следует обсудить, – обратилась она к мужу.
– К чему вся эта истерия, Роузи?
– Разве не ты довел меня до такого состояния? Я предупреждала, что нечто подобное может случиться. Ты должен был сказать ей все, как только мы вернулись. А теперь бедная девочка готова пожертвовать своим счастьем ради тебя.
Отец прислонился к спинке стула и, смутившись, повернулся к Мег:
– О чем она говорит, Мег?
– Я решила написать Джейми и принять его предложение.
– Хороший выбор, – кивнул отец.
– Хороший выбор! – воскликнула Розалинд. – Ты, похоже, меня не слушаешь. Девочка влюблена в Алекса Маклауда, а ты говоришь «хороший выбор»!
Отец вздохнул.
– Мег – взрослая девушка, способная принимать собственные решения. Джейми Кемпбелл – сильный и надежный помощник. А что ты хотела, Розалинд, чтобы я ей рассказал?
Розалинд скрестила руки на груди и всем своим видом демонстрировала упрямство. Мег едва узнавала мать. Она знала, что родители любят друг друга, но всегда считала, что главенствующую позицию занимает отец. Новые оттенки их взаимоотношений привели Мег в некоторое замешательство.
– Уверяю тебя, мама, я ничего не хочу слышать об Алексе Маклауде…
– Маргарет Маккиннон, помолчи, – оборвала ее Розалинд.
Мег молча села на стул, уставившись на эту странную сердитую женщину рядом с ней. Это была та же женщина, которая даже не повысила голос, когда Мег в восемь лет использовала лучшее серебряное блюдо, чтобы скатиться со снежной горной вершины, а в одиннадцать лет применила фламандский гобелен в качестве мишени.