Она закашлялась и пошла по проходу между кроватями, помахивая в воздухе связкой ключей. Открыв ключом дубовую дверь в дальнем конце комнаты, она вышла.
Девушка, которой была отведена соседняя с моей кровать, возвела глаза к небу. Её глаза косили, и она мне не понравилась. Отнюдь не из-за косоглазия, а потому что абсолютно во всём она проявляла плохой вкус. На ней были одеты хорошенький и дорогой халат и дорогие тапочки, но чувствовалось, что они были куплены в основном для того, чтобы их продемонстрировать, а не потому, что они ей понравились. Я заметила, как она сунула под подушку две плитки шоколада.
Для переодевания под прикрытием халата надо иметь талант, которым я овладела только с шестой или седьмой попытки, да и то не слишком хорошо.
Я копалась в своём дорожном саквояже, когда в спальне погас свет. Маленькие фигурки в ночных рубашках заметались в крытом ковром проходе и исчезли в холодных белых постелях.
Мне хотелось достать пирог, но он лежал на дне саквояжа под сервизом, поэтому я стала вытаскивать его по кускам. По проходу ко мне подошла Бэйба и устроилась в ногах моей кровати. В первый раз за всё это время мы заговорили или, точнее, зашептались.
– Боже мой, это сущий ад, – сказала она. – Я не выдержу здесь и недели.
– Я тоже. Ты голодна?
– Я съела бы младенца, – ответила она.
В тот самый момент, когда я доставала из маникюрного набора пилку для ногтей, чтобы разрезать ею кусок пирога, в двери в торце спальни повернулся ключ. Я тут же прикрыла пирог полотенцем, и мы буквально застыли как статуи, когда к нам приблизилась сестра Маргарет с фонариком в руке.
– Что всё это значит? – спросила она.
Она уже помнила, как нас всех зовут и обращалась, к нам по фамилиям, а не как к Бриджит (полное имя Бэйбы) и Кэтлин, но как к Бриджит Бреннан и Кэтлин Брэди.
– Нам одиноко, сестра, – ответила я.
– Вы не одиноки в своем одиночестве. И вообще, одиночество не основание для несоблюдения правил.
Всё это она произнесла свистящим шепотом, который разнёсся по всей спальне.
– Ступайте в свою постель, Бриджит Бреннан, – велела она.
Бэйба тут же юркнула в свою кровать. Сестра Маргарет повела по сторонам лучом фонарика и остановила его на расставленном на моей кровати кукольном сервизе.
– А это что такое? – спросила она, беря в руку одну из чашечек.
– Игрушечный сервиз, сестра. Я взяла его из дому, потому что это подарок моей умершей матери.
Наверное, с моей стороны было не особенно умно говорить всё это, и я сразу же пожалела о сказанном. Я всегда попадаю впросак, потому что сначала говорю, а уж потом думаю.