Без стука, что впрочем меня не удивило, Клэр открыла дверь нашей спальни. С того времени, как мы не виделись, она потолстела еще, излишек веса, фунтов так двадцать, был хорошо заметен на щеках и руках. Плохо подобранная одежда подчеркивала ее полноту. Триша оторвалась от книги, с любопытством разглядывая Клэр.
– Это, должно быть, пресловутая Клэр, – протянула она томным голосом.
– Ваша комната так мала для двоих, – с наигранным сочувствием сказала Клэр. – Как вы еще не убили друг друга?
– Нам несколько легче, чем тебе, – парировала Триша, выразительно оглядывая ее фигуру.
– Меня мало волнует, что ты, Клэр, думаешь о нашей комнате! – сказала я. – Кроме того, любой нормальный человек, входя в комнату, здоровается и ждет пока его представят.
– Меня послали, сказать, чтобы ты спустилась вниз, – фыркнула Клэр и исчезла за дверью.
– Приятненькая штучка, – заключила Триша, – постарайся хорошо провести время.
– Это, наверное, невозможно, – еще раз оглядев себя в зеркале, я ушла. Проходя мимо двери Артура, я заметила, что он подглядывает в щель, но не остановилась. На нижнем этаже, в зале, мать смеялась над каким-то анекдотом Агнессы, когда же я вошла, все повернулись в мою строну.
Рэндольф сидел возле матери, его длинные ноги были закинуты одна на другую, руками он изящно поддерживал жену. Его мягкую улыбку оттеняли синие глаза, никогда не смотрящие тепло, одет он был как всегда безупречно.
Я была удивлена, как хорошо выглядела мать. Ее золотые волосы спадали на обнаженные плечи, на груди лежало золотое колье с бриллиантами, ярко светились ее глубокие голубые глаза. Она выглядела моложе меня, как будто время текло мимо, или у нее был иммунитет к старению. Даже кожа у нее была мягкой и гладкой как у младенцев, на щеках играл здоровый румянец.
– Ты прекрасно выглядишь, Дон, – сказала она с южным акцентом. – Она же красива, Рэндольф?
– Абсолютно, – кивнул он и улыбнулся так широко, что были видны его, оттененные коричневым лицом, белые зубы. Клэр стояла позади них, руки ее были скрещены под тяжелыми грудями, в зеленых глазах сверкала злоба.
– У нас была восхитительная дружеская беседа с Агнессой, я даже не хочу уезжать, – произнесла мать.
– Так мило с вашей стороны, – сказала Агнесса, – но вы не должны позволять мне мешать вашей встрече.
– У нас есть немного времени, – голос Рэндольфа звучал как всегда бесстрастно.
– Пойдем, – мать не без помощи мужа встала. На ней было красивое черное шелковое платье. Не верилось, что эта женщина долгое время проводит в своей комнате в инвалидной коляске.