Майор пришёл в себя уже только в машине, лежа на деревянном полу. По характерному подвывающему звуку догадался, что это тупоносый американский «студебеккер». Заметив, что Столяров пошевелился, к нему склонилась санитарка, худенькая большеглазая девушка лет двадцати.
— Очнулись, товарищ командир? Слава Богу!
— Где я?
— Не волнуйтесь. Вас в госпиталь везут. В Харьков.
— О, чёрт! А это что?!
Он нащупал на себе плотную повязку на правом плече обожженной руки. Девчушка удивлённо посмотрела на него:
— Так это, товарищ майор, рана у вас там. Осколок сидит, от бомбы. Ваш танк разбомбили фрицы с воздуха, видать одним и зацепило. Наш врач ещё диву давался, как вы с такой дыркой девушку вытащили. А кто она вам?
Александр оторвался от созерцания и сердито посмотрел на большеглазое чудо в шинели не по росту:
— Член экипажа. Радиотелеграфист. А где она?
— Да в соседней машине. Где тяжёлые. Крови много потеряла. Но жить будет! Не волнуйтесь! И остальные ваши там тоже. Все живы, хоть и поранены сильно…
В это время кто-то из раненых попросил пить, и санитарка рванулась к нему, оставив Александра в покое, наконец. Майор попробовал подняться, и это ему удалось, несмотря на шум в ушах слабое головокружение. Он кое-как добрался до стенки будки и привалился к фанере обшивки. Приятное тепло, шедшее от установленной в машине «буржуйки», разморило его, и Столяров не заметил, как его глаза вновь сомкнулись…
После прибытия в город Столяров сразу попал на хирургический стол. В утешение ему в этот раз операцию делали под местным наркозом. Старенький врач-хирург долго ругался по поводу дырки в молодом «дикорастущем», как он выразился, организме. Но своё дел сделал отлично, и когда Александр слез со стола напутствовал его на прощание просьбой беречься от подобных вещей.
— А что поделать, товарищ хирург? Война есть война, и на ней стреляют…
— Всё равно, молодой человек. Вы уж там поосторожнее.
— Будем стараться, товарищ доктор…
В палате для легкораненых было двенадцать человек. В основном — пехота, но оказался один из Богов Войны, в смысле — артиллерист. А так же весьма редкий гость — лётчик. Пилоты попадали в такие заведения не так уж часто. Как правило, они, если попадало легко, лечились при своих санбатах. Ну, а сели что тяжёлое — то либо закрытый гроб, либо тыловое учреждение. Этот же был из транспортной авиации, снабжавшей наши окружённые под Красноармейском наши части под командованием Попова, и словил осколок мягким местом, когда немцы пытались помешать нашим «У-2» сбрасывать бойцам боеприпасы и горючее. Смешно и больно, как тот выразился. Впрочем, для летунов такое ранение было довольно типичным… Александр устроился на койке у окна и использовал выпавшую ему передышку для отдыха. Он отсыпался, отъедался, насколько это было возможно. Читал свежие газеты, что было всё-таки роскошью. Нет, армейскими боевыми листками части снабжались безупречно, слов нет. А вот с центральными, вроде «Правды», «Известий», уже было сложнее… Вечерами для выздоравливающих в госпитале организовывали танцы, на которых было много гостей из харьковчан. По преимуществу женского пола. Раны Столярова заживали быстро, на удивление ему самому, и вскоре, уже через две недели он впервые посетил подобное мероприятие. К своему величайшему удивлению там он увидел Татьяну, скромно сидевшую на стульчике в углу…