— Не усматривайте в том, что я пригласил сюда. других гостей, оскорбления, друзья мои. У меня и в мыслях не было подвергать вас какой-либо опасности. Напротив, я хочу — мы хотим, — чтобы прекратились давние распри. Именно для этого мы и прибыли сюда. Я понимаю, старые обиды забыть трудно, но ведь нужно думать и о будущем. Человек рожден не для того, чтобы слепо бороться за выживание. Если никто ни в чем не будет испытывать недостатка, отпадет необходимость в войнах и набегах.
Наши выслушали его в полном молчании, я вообще не уверена, что они поняли хоть половину из того, что он пытался им сказать. Один только Кречет сохранял хладнокровие.
— Ты говоришь очень красиво, — негромко произнес он. Он не прибавил «друг мой» и это было дурным знаком, но Лагранж этого не заметил.
— Я позволил этим людям присутствовать здесь именно потому, что они пришли с миром.
Он вновь оглядел собравшихся за столом и в нависшем тяжелом молчании беспомощно повторил:
— Они пришли, чтобы предложить вам мир, понимаете?
— Нет, — спокойно сказал Кречет.
До сих пор кочевые сидели так, словно разговор их не касался — я заметила, что никто из них не притронулся ни к еде, ни к питью. Но теперь, видимо, они решили, что пришло их время, да и Лагранж выжидательно смотрел на того же Кожана, который, похоже, был здесь за старшего. Наверняка они подготовили все это заранее, подумала я, уговорились, кто когда и что будет говорить. И точно, Кожан встал и, обращаясь к Кречету, заговорил. Голос у него был сладкий как мед и он, глядя Кречету прямо в глаза, начал толковать о том, как хорошо будет, если все будут как одна семья. Лагранж слушал его и кивал, поглядывая то на кочевого, то на Кречета — видно было, что он ожидал чего-то в этом роде.
— Воистину на благо всем прибыли эти люди, — тем временем говорил кочевой, — и справедливы их слова. Ибо, если мы поклонимся им, они дадут нам силу, по сравнению с которой стрелы и копья — ничто. И, когда мы овладеем ей, наши Дома станут вашими Домами, а ваша земля — нашей землей. Кто тогда будет знать, где какое племя?
От такого оскорбления лицо Кречета пошло красными пятнами — он вскочил, и, схватив стоявший на столе кувшин вина, выплеснул его на кочевого — алая жидкость залила ему глаза.
И тут началось. Ни у кого не было оружия, но это никого и не остановило — в ход пошло все, что было под руками, в том числе и сами руки. И, миг спустя, по земле катался яростный клубок борющихся тел — Лагранж отскочил в сторону, остальные Звездные Люди тоже какое-то время растерянно озирались, потом Диана, которая, похоже, соображала быстрее всех, извлекла откуда-то какой-то округлый предмет и закричала: