– Как я понял, вы Честер Кейн, – отрывисто произнес он.
– Он самый. – Он не был мне симпатичен, и я не протянул ему руки.
– Я Джон Херрик, – представился он. – Вы вряд ли слышали обо мне. Но я о вас наслышан. Честно скажу, что огорчен вашим прибытием сюда, мистер Кейн. Похоже, вы приехали сюда отдохнуть, и я надеюсь, это окажется правдой.
– Благодарение Богу, наконец-то нашелся хоть один человек, который не рад меня видеть здесь, – сказал я, рассматривая его. – А я уже начинал думать, что такой радушный прием был искренним.
– В нашем городе и без вас достаточно неприятностей, и лишний гангстер принесет только вред, – спокойно сказал Херрик.
– Вы ошибаетесь, – засмеялся я. – Не такой уж я и плохой. И послушайте, если меня оставить в покое, я приятнейший человек на земле. Но когда меня начинают задевать, это заставляет меня нервничать, а когда я нервничаю, я становлюсь немножко диким.
– Простите мою назойливость, мистер Кейн, – сказал он, задумчиво глядя на меня. – Я не сомневаюсь, что, если бы вас оставили в покое, вы вели бы себя так же хорошо, как и большинство обывателей. Но мне кажется, этого не случится, и было бы лучше, чтобы вы уехали из Парадиз-Палм. Я думаю, впереди вас ожидают крупные неприятности, да и нас тоже.
Я внимательно изучал бурбон в бокале.
– У меня такое же ощущение, но, несмотря на это, я остаюсь.
– Очень жаль, мистер Кейн. Вероятно, вы еще пожалеете о своем решении.
И тут я обнаружил, что Спераца стоит возле меня. Херрик резко повернулся и вышел из ресторана. В глазах Сперацы застыла неприязнь, и я видел, что он несколько растерян.
– Этот тип, безусловно, не принадлежит к комитету по моей встрече.
– Не обращайте внимания, – Спераца вновь вернул на лицо улыбку, что далось ему нелегко. – Он выдвигает свою кандидатуру на выборы в следующем месяце, – губы Сперацы скривились в гримасе, и он продолжил: – У него своя программа реформ.
– Кажется, ему очень хочется, чтобы Парадиз-Палм стал честным и чистым городом, – сухо добавил я.
– У всех политиканов существуют избирательные трамплины, – сказал Спераца, пожав плечами. – Никто его всерьез не принимает. Он не пройдет. Пройдет Эд Киллиано, которого наши сограждане уже выбрали.
– А что хорошего в Эде Киллиано?
Мы вновь посмотрели друг на друга, затем Спераца махнул рукой. И к нам поспешила яркая блондинка. На ней были болеро и жакет из синего крепа и той же расцветки и материала юбка с разрезом на боку, а блуза красного цвета. Держу пари, что каждый раз, когда она входила в часовню, святые с легким свистом приподнимались со своих мест, чтобы полюбоваться ею. Когда мое дыхание восстановилось, она уже стояла рядом со мной. Она употребляла духи «Русская императрица», которые, если верить рекламе, заставляют пульс биться чаще. Реклама не врала – кровь молоточками застучала в моих висках!