— Конечно. Она могла бы, по крайней мере, на секунду-другую почувствовать сожаление или что-то подобное.
Кеара прищелкнула языком.
— Бедный Спирр. Ты нашел единственную живую женщину, которая не думает, что ты заменил луну и звезды.
Он округлил глаза.
— Да, возможно я немного самонадеян…
Она выгнула бровь, и он поправился:
— Хорошо, я очень самонадеян, но проклятье, я не могу выбросить ее из своих мыслей. Как она может не чувствовать ничего?
— Я не говорила, что она ничего не чувствует, я сказала только, что она не грустит.
— Значит, она чувствовала что-то ко мне?
— Если хочешь, я могу разузнать побольше.
— Nae, — сказал Тэлон быстро.
Это было последней вещью, которую он хотел, чтобы Кеара сделала и узнала, чем они с Саншайн занимались весь день.
Его сестра была наивна, и он хотел оградить ее от этого.
Кеара обвилась вокруг него маленьким кружком. По каким-то причинам ей всегда это нравилось. Как маленькая девочка, она закружилась вокруг него в сильном вращении, вызывая у него головокружение, и захихикав, отошла.
Даже при том, что перед ним была молодая женщина, в своем сердце он всегда видел ее толстеньким малышом, который часами сидел на его коленях, играя его косичками, пока лепетала что-то невнятное на детском языке.
Точно также, как Дэр…
Его живот скрутило при этом воспоминании.
Кеара не была его единственной сестрой. Между ними родились еще трое детей. Фиа умерла в первый год жизни. Трисс было пять лет, когда она умерла от той же болезни, которая забрала их мать.
И Дэр…
Она умерла в четыре года.
Она вышла из дома на рассвете, желая увидеть фей, которыми дразнил ее Тэлон. Он сказал ей, что часто видел их из окна, когда встает солнце, пока девочка спит.
Тэлону было пять лет. Он услышал, что кто-то вышел из их хижины. Сначала он подумал, что это его отец. Но когда он снова начал проваливаться в сон, до него вдруг дошло, что Дэр не было в их кровати.
Он немедленно вскочил и выбежал, чтобы найти ее.
Дэр заснула на скале на краю крутого обрыва над морем, где, как он сказал ей, феи резвились в свете раннего рассвета.
Он услышал ее крик и понесся так быстро, как мог.
Но к тому времени, когда он достиг ее, было слишком поздно. Ее маленькие ручки не могли держаться так долго, пока он добирался к ней.
Она лежала внизу на камнях, и волны перекатывались через ее тело.
Даже сейчас он видел ее, лежащую там. Мог видеть глаза своих родителей, когда он разбудил их эти известием.
Самое ужасное, он мог видеть обвинение в глазах своего отца.
Никогда ни один из его родителей не произнес слов обвинения вслух, но в сердце он знал, что они винили в происшедшем его.