Я бросил письмо на стол.
– Сейчас полдень. И я здесь.
Она держала письмо на расстоянии шести дюймов от своего куцего носа и делала вид, что никогда раньше его не видела. Затем перевела взгляд на меня и толстым грязным пальцем указала на стул. Я успел заметить сверкнувший на пальце перстень с бриллиантом.
– Садитесь. Я посмотрю, сможет ли мистер Зерек принять вас.
Я был поражен, так как рассчитывал услышать акцент жителя промышленных районов. А это был безупречный английский выговор дамы высшего света.
Я уселся.
Она не торопилась сообщать о моем прибытии. Сначала просмотрела колонки цифр в толстом гроссбухе, который находился здесь явно для солидности. Потом еще раз перечитала письмо, которое я ей дал, и еще раз взглянула на меня. Такое ощущение, что она сосчитала мелкие монеты в моем кармане и даже количество волосков на моей груди. Это был тот еще взгляд!
Наконец, она стащила грузное тело со стула и направилась к двери. Я знаю женщин, но такое чудо-юдо видел впервые. Плотная, массивная, сзади она походила на бочонок с пивом. Но самое забавное было то, что у нее были изящные, маленькие ноги, ступни которых легко уместились бы на моей ладони, – ноги, которые свели бы с ума от зависти Нетту.
Я ждал, прислушиваясь, но ничего не услышал, даже шепота, и начал недоумевать. Запущенное помещение, протертый ковер, секретарь-страшилище, прекрасный английский, кольцо… Я немного разбираюсь в бриллиантах, так что это «колечко» стоило, по крайней мере, три или четыре сотни фунтов. Такие штучки не валяются в канавах, и это не обручальное кольцо. Вероятнее всего, это подарок за оказанную услугу или плата за молчание, или еще что-нибудь в таком роде. Нечто вроде премии, которую может позволить себе гангстер, оплачивающий свои маленькие причуды. Такие, например, как телохранитель.
Запах денег с каждой секундой усиливался. В предвкушении я начал немного насвистывать.
На моих часах было 12.20, когда мегера открыла дверь смежной комнаты.
– Мистер Зерек примет вас. Вы можете войти.
Когда я шел на эту встречу, то долго раздумывал, что мне надеть. Нетта предложила синий шерстяной костюм, чтобы я выглядел более респектабельно, но я ей не поддался. Я решил щегольнуть в коричневых габардиновых брюках и легком бледно-голубом свитере с отложным воротником. Я знал, что это выгодно покажет мою мускулатуру: когда я сгибаю в локте руку – зрелище весьма убедительное.
Я шел эластичной, упругой походкой, которой вышагивают петухи перед приглянувшейся им курочкой, желая произвести впечатление. Вышагивая так, я представлял собой нечто среднее между Фредди Миллсом и Скафи Муни.