Вдруг в моей голове раздался голос. Нет, со мной никто не связался, увы. Голос принадлежал моему собственному рассудку — той части моего «эго», к чьему мнению я привык прислушиваться.
«Как же тебя угораздило, Феб? — вопрошал мой рассудок. — Ты всегда был такой осторожный, такой осмотрительный — и вдруг, сломя голову, побежал в храм. А ведь уже понимал, что это не какой-то нелепый сектантский ритуал, что здесь замешаны силы, в которых ты ни черта не смыслишь. И не только ты — но и Кевин с Фионой, и даже Софи… Что на тебя нашло?»
Я догадывался, что на меня нашло. Похоже, это были чары Тропы — такие же неощутимые и непонятные, как и те, что сделали нас с Кевином невидимыми для Фионы и Софи. Они заставили меня позабыть об осторожности, они заглушили голос рассудка, который отозвался только сейчас, когда было уже слишком поздно. А тогда сама мысль о том, чтобы сойти с Тропы, вызывала у меня протест. И я поддался порыву, принял глупейшее решение закончить путь в одиночку — хотя в тот момент оно казалось мне единственно верным и разумным. Безусловно, это было какое-то наваждение…
С той стороны пещеры, где в углублении горел огонь, раздались хлопки, похожие на взрывы фейерверков. Языки красного пламени в центре «бассейна» взметнулись вверх и обрели очертания человеческой фигуры. Я рефлекторно потянулся за Формирующими — и лишь потом вспомнил, что их нет. Мне оставалось полагаться только на внутреннюю магию да ещё на клинок, висевший у меня на поясе. Я немедленно извлёк его из ножен, хотя и сомневался, что он меня защитит.
— Итак, пожаловал новичок, — прозвучал гулкий, как из колодца, голос. — Подойди ближе, не бойся.
— Я не боюсь, — ответил я и солгал: мне было страшно до дрожи в коленках. — Но я и здесь неплохо себя чувствую.
— Как хочешь.
Фигура покинула пределы «бассейна» и двинулась ко мне. Я сразу же пожалел, что не подошёл ближе: тогда бы я сам выбрал, на каком расстоянии вести разговор, а теперь… Но, вопреки моим опасениям, огненный демон — и, видимо, хозяин этого места — дошёл лишь до центра пещеры и там остановился.
— Кто ты? — требовательно спросил он.
— Феб из Сумерек, — ответил я. — А ты?
— Многие из тех, кто приходил до тебя, зовут меня Нергалом. Я принимаю это имя, оно ничем не хуже других.
— Но это только имя, — заметил я. — А суть?
— Отчасти она заключена в имени. В том, что люди вкладывают в моё имя.
— Так ты бог смерти?
— Зависит от того, какой смысл придавать этим словам, — произнёс тот, кто назвался Нергалом. Языки пламени, из которых состояло его тело (но тело ли?), уплотнились и чётче очертили фигуру, крепко сбитую и рослую, а на его лице даже проступило некоторое подобие черт. — Многие люди подразумевают под богами некие вечные сущности, управляющие теми или иными природными стихиями и явлениями. Я не такой. Ещё под этим словом, причём обычно с заглавной буквы и в единственном числе, имеют в виду творца Вселенной, стоящего над мирозданием. Это тоже не про меня. Я не стою