Всё это, впрочем, относилось к длинным отрезкам пути в несколько десятков светолет. Ну и ещё, конечно, коррекция производилась при подлёте к системе назначения. Однако до Тау Кита оставалось ещё добрых два световых года, так что было ясно — Томассон решил убедиться, что я ничего не напортачил при прохождении аномалии.
Когда мы пересекли критический уровень десять в двадцать седьмой и оказались в апертуре, навигатор быстро произвёл необходимые счисления и сообщил:
— Погрешность курса в пределах допустимого минимума. Я же говорил, шкип, что коррекция не нужна.
— Принято, — сказал Томассон. — Оставаться в апертуре. — С этими словами он включил интерком на своём капитанском пульте и объявил о смене лётной вахты.
Спустя пять минут нашу команду заменила другая четвёрка лётчиков. Томассон отправил нас отдыхать, поручив Топаловой определить меня в одну из свободных кают. Покидая рубку, я бросил на Павлова вопросительный взгляд, но тот лишь качнул головой: мол, ступай, парень.
Когда мы спустились палубой ниже, где находились офицерские каюты, я осторожно поинтересовался у своей провожатой:
— Как вы думаете, я выдержал экзамен?
— Экзамен? — не поняла Топалова. Потом до неё дошло, и она улыбнулась: — Пожалуй, да. По крайней мере, у меня нет к вам никаких претензий… Гм. Значит, это был экзамен?
— Да.
— И какого рода?
— Наподобие вступительного. Капитан Павлов сказал, что если я выдержу его, то буду зачислен в Астроэкспедицию.
К моему удивлению, Топалова энергично кивнула:
— Вот это правильно! Лучше брать своих курсантов, чем нанимать легионеров.
Я собирался было спросить, о каких легионерах она толкует, но тут Топалова хитро усмехнулась:
— А знаете, когда шкипер сообщил, что в нашу команду временно зачислен курсант, мы грешным делом решили, что нам собираются навязать какого-нибудь адмиральского сынка-заморыша. Потому-то мы все сбежались в рубку — хотели поглазеть на это чудо природы.
Я с трудом подавил истерический смех. Насчёт адмиральского сынка их догадка оказалась верной — прямо не в бровь, а в глаз. Знали бы они ещё, какого адмирала я сын…
Мы прошли в жилой отсек лётно-навигационной службы, который располагался особняком от кают остальных офицеров — точно так же, как держались особняком и сами лётчики, считавшие себя элитой на корабле — на мой взгляд, вполне заслуженно.
Топалова остановилась перед дверью без таблички.
— Здесь свободно. Отдохните, расслабьтесь немного, а через полчаса приходите в офицерскую столовую на ужин. До встречи, курсант Вильчинский.
Ободряюще хлопнув меня по плечу, она зашагала обратно по коридору. Я проводил её взглядом, затем открыл дверь, которая оказалась не запертой, и вошёл в каюту.