Его реакция на сцену в Репино, на измену, на предательство была схожа с реакцией на травму, как в детстве, когда несколько раз ломал руку. Сначала шок и ничего не понимаешь, и ничего не болит, а затем – думать, что нужно сделать, как действовать. Не жалеть себя, не растекаться мыслями, нравится ему или нет стечение обстоятельств, а относиться к боли как к ситуации, требующей разрешения. Тогда боль переносится на удивление легко. И главное – тогда никто не посмеет увидеть, КАК ему больно.
По дороге от Репино до Сестрорецка Головин размышлял, имеются ли в данной ситуации какие-то опции – развестись или простить, забыть, сделать вид, что ничего не было? И Головин решил, что нет, опций не имеется. Простить, забыть, сделать вид, что ничего не было, – невозможно. Существуют законы отношений мужчины и женщины, которые нельзя преступать. Значит, развод. Эта однозначность, полное отсутствие вариантов оказалось самым ошеломляющим, болезненным, словно он неправильно решил задачу, но почему-то задачу не разрешают перерешить… Он совсем запутался, и на светофоре в Сестрорецке ему пришла в голову странная мысль – простить ее. Специально простить, чтобы потом САМОМУ ее бросить, сравнять счет.
От Сестрорецка до Лисьего Носа Головин немного потешил себя мыслями о мести… Мстить, конечно, нерационально, но приятно. Спрятать ее документы, дипломы, тридцать пар туфель тоже спрятать… Жаль, что у его жены, у его БЫВШЕЙ жены не бутик, не салон, не галерея… бутик, салон или галерею можно было бы закрыть, а вот Эрмитаж не закроешь… Мысленно усмехнувшись, Головин принял решение – поддаваться эмоциям непродуктивно, недостойно, да и себе дороже. Только в дешевых ток-шоу обеспеченные мужья решают свои дела нецивилизованно, ползут с кинжалом в зубах… Он не станет.
И при подъезде к Таврической у него уже сложился полный план действий.
– Я все обдумал. Я куплю тебе небольшую квартиру. Далее. Я буду давать деньги для Антоши. Но не бесконтрольно, а по чекам. По чекам на одежду и на все прочее. Включая теннис. Что же касается твоих прав на нашу общую собственность, то я полагаю…
Соня повернулась к нему, взглянула внимательно. Хорошо, что он все обдумал, хорошо, что все так логично – как всегда. Теперь она сможет уйти. Только нужно стать сильнее, чем он. Соня попробовала, как это – стать сильнее, попробовала побороться с ним, чем могла, пустив в ход всякую завалявшуюся мелочь – уплывающий взгляд, близость с другим, обиды, накопившиеся за долгие годы, сына, любящего только ее… Стояла, молча смотрела на мужа, сообщала ему все это взглядом. Попробовала – и победила.