– Спасибо вам, доктор, – преданно сказала Соня. – И еще… мне неловко, но мы тут все свои… в общем, я бы хотела уменьшить грудь…
– То есть, наоборот, увеличить? – подсказала Барби, глядя на маленькую Сонину грудь.
– Нет, уменьшить, – упрямо ответила Соня и взяла последнюю в коробке конфету.
– Сделаем, – бодро ответил Князев, – новое тело и новое лицо под одним наркозом. Еще чего-нибудь желаете?
Только что переполнявшее Барби счастливое возбуждение растаяло, оставив вместо себя серую гадостную лужицу недоумения и обиды… Эти двое как будто танцевали свой танец, и такое между ними повисло сильное напряжение, что Барби поняла наконец – сегодня, сейчас, не ее праздник. Визит старшей сестры с важной питерской подругой, который должен был быть триумфом ее взрослости, демонстрацией качества избранника, превратился в чужую игру, из которой ее пренебрежительно выдавили, словно она провинилась в чем-то или не знала правил. За что?!. Казалось, она вот-вот безобразно, как невоспитанный ребенок, закричит «а-а-а!»…
И Ариша наконец осеклась, поняла, что происходит в кабинете хирурга Князева.
– Ты закончила консультацию? – насмешливо спросила она Соню. – Все?
– А что, конфет больше нет? Ну… тогда все. – И хирург Князев с Барби проводили своих гостей к выходу.
– Почему женщины не могут признать очевидного? – проворковала Соня, слегка споткнувшись и ударившись о чугунные перила, так что Князеву пришлось подхватить ее под руку. – Ведь пластическая хирургия не всесильна, вот например, – разве возможно из меня сделать такую юную прелестную девушку, как Барби?
– Возможно… то есть нет… то есть, конечно, такую невозможно… – пробормотал хирург Князев, совершенно запутавшись.
Ариша схватила Соню за руку, и она тоненьким голосом начала прощаться, вежливо благодаря хирурга Князева за врачебный такт, и конфеты, и понимание, особенно по части второго подбородка.
– Будете в Петербурге, приходите в Эрмитаж, я вам мумию покажу, – пообещала Соня, и Барби в ответ вдруг по-взрослому блеснула глазами – «сучка!».
Редко кто умеет необидно промолчать в ответ, не смутившись и не смутив, а вот Князев умел, и сейчас он, не отвечая, смотрел на Соню, несмущенно и необидно. Затем ласково улыбнулся Барби, и в его взгляде неожиданно мелькнула застенчивость. Это было так явно предназначено Соне, а не Бар-би, что Соне стало неловко, она как-то засуетилась, заулыбалась: «До свидания… »
– Что это? Что это вообще?.. – дрожа губами, растерянно бормотала Барби, тяжело привалившись спиной к входной двери, словно странные пациенты могли вернуться. – Что это вообще было?