Заснула она поздно, когда на востоке забрезжила заря.
Ленч в «Линкольн-клаб» всегда событие. Самый дорогой ресторан города, изысканнейшая еда. Паттерсон удивился, что Эб Уэйдман пригласил его в такое место. Очевидно, хотел, чтобы у Паттерсона отпали всякие колебания в выборе адвоката. Тот никогда не был в «Линкольн-клаб», и роскошное убранство ресторана произвело на него должное впечатление.
Еще более его поразила такая особенность, как личный столик Уэйдмана в дальнем углу.
– Мистер Паттерсон? – Метрдотель поклонился. – Мистер Уэйдман ждет вас за своим столиком. Пожалуйста, сэр… следуйте за мной.
Выглядел метрдотель как посол богатой латиноамериканской страны. Он вел Паттерсона между столов, вытянув вперед руку, словно лоцман, направляющий корабль по сложному фарватеру. Эб Уэйдман маленькими глотками пил мартини. Он поднялся и крепко сжал руку Паттерсона в своей влажной ладони.
– Крис, рад вас видеть. Давайте закажем еду. Готовят тут неплохо. Начнем, пожалуй, с семги, а потом съедим на двоих фазана.
– Как скажете. – Паттерсон старался не показывать вида, что удивлен почтением, оказываемым Уэйдману. – Я полностью доверяю вашему выбору.
Уэйдман посмотрел на метрдотеля.
– Тогда семгу с хреном… креветки с маслом. Как насчет фазана? Насколько я знаю, мы не пожалеем, если закажем его? – Маленькие глазки уперлись в метрдотеля.
– Можете не сомневаться, мистер Уэйдман.
– Хорошо… гарнир оставляю на ваше усмотрение. Водки под семгу и «От Брион» к птице.
Паттерсон молча внимал. Вот человек, стоящий на более высокой ступени социальной лестницы, но придет время, и он окажется вровень с ним. Интересно, когда же он перейдет к делу.
Он уже видел подложное завещание. Бромхед заезжал к нему на квартиру, и Паттерсон внимательно прочитал завещание, чтобы убедиться, что его доля осталась прежней. Из текста следовало, что миссис Морели-Джонсон предоставляет своему племяннику, Джеральду Хэмметту, шанс начать жизнь сначала. Оставляет ему полтора миллиона долларов, с которыми тот волен поступить по своему усмотрению. Три картины Пикассо, указывались их характерные особенноcти, отходили мистеру Эбу Уэйдману в награду за верную службу. Бромхед столь толково составил завещание, что Паттерсон так и не нашел, к чему придраться. Поддельную подпись миссис Морели-Джонсон засвидетельствовали Фло Макинтош и Хильда Грин.
Паттерсон спросил, что это за женщины.
– Они работают в отеле, мистер Паттерсон, – ответил Бромхед. – Обе воровки. Одного моего слова достаточно, чтобы засадить их в тюрьму. Так что можете не беспокоиться.