— Этого не будет!
— Поверь в символ, — вкрадчиво шептал Густин. — Твое тело — жертвенный агнец на алтаре: „Приидите и ядите…“ Ты отдаешь себя братьям. Этот ритуал, сродни коленопреклонению, и твоя телесная боль — всего лишь боль духовного зачатия Нового Адама. Ты превозможешь свою гордыню и обретешь первый опыт.
— Идите к дьяволу, своему отцу!
Коротко посовещавшись, участники решили видоизменить обряд. Они нуждались во мне, так же как я нуждался в их всесильном участии в моей судьбе. Это была упрощенная сделка. Густин взял у меня немного крови из надрезанного запястья. Капли падали в подставленную чашу из черного камня. Кровь смешали с вином, и „лучи“ поочередно отпили из чаши. Остатками крови Густин начертил на влажном зеркале перевернутую пентаграмму и обвел ее кругом.
— Мы соединяемся этим обрядом в единое сердце, — пояснил Густин. — Отныне твое новое имя — Эдип. Мы гадали о твоей судьбе по картам Таро, мы заглядывали внутрь магических кристаллов, прежде чем дать тебе это имя. Но будь осторожен — царевич Эдип пал жертвой рока…
— А теперь, друг и брат, тебе предстоит принять красное Посвящение. Так мы называем обручение с Королевой, — рыбак подвел меня к двери в соседний павильон.
Круглый бассейн, вырезанный в мраморном полу, был наполнен алым, душистым, похожим на вино, веществом. Женщина полулежала среди роз, похожих на огненные лилии. В ее влажных распущенных волосах блестела золотая корона. Ее тело парило в алой жидкости. Лицо Королевы было скрыто красной шелковой полумаской, но я узнал Цветок Цветков.
Она заговорила, от звуков ее голоса задрожали лепестки на поверхности воды:
— Я — Любовь. Ты пришел на землю, чтобы найти меня, и ты ищешь на земле лишь меня, меня одну. Ступи в эти воды, и ты познаешь Матерь Мира, Багряную Жену в венце звезд.
Под стеклянным куполом прошелестел томительный вздох, и я шагнул в алую купель.
Сквозь прозрачный купол крыши синело рассветное небо. Пошатываясь, я вышел из залы с круглым бассейном и рухнул на скамью. Густин поставил в моих ногах черную свечу и с головой накрыл льняным полотнищем.
Очнулся я от ритмичного шепота. Пятеро ртов шептали молитву-заклятие. Черные свечи бросали неверный свет по углам. Когда сознание прояснилось, я разглядел на низком столике с львиными лапами фотографию Сталина. На фотографии вождь раскуривал свою неизменную трубку и сам походил на шамана. Фотографию обрызгали кровью. Раскалив на пламени свечи черную иглу, Густин трижды проткнул фотографию. Это была ритуальная охота на призрака, известная еще с неолита, когда охотник, вымазанный алой краской, пронзал копьем нарисованного кровью оленя или медведя.