– На нем было длинное пальто с поднятым воротником и низко натянутая на глаза кепка, – добавил он. – Несмотря на яркий лунный свет, я не смог разглядеть его лица. Что касается фигуры, то могу сказать, что он худощавый, высокий. Это все, что я смог разглядеть.
Обдумывая полученную информацию, некоторое время Толливер молчал. Затем направился к дивану и, остановившись возле Эйми, спросил:
– Миледи, вы сказали, что этот человек как-то узнал, что к вам возвращается память. Вы стали вспоминать события, произошедшие в ночь убийства матери. Но как могло случиться, что он узнал об этом?
Эйми молчала, закусив губу. Она и сама об этом размышляла и пока не находила ответа.
– Не знаю. Я никому не рассказывала о своих снах. Только лорду Стоунхерсту в тот вечер, когда на меня напали.
– В таком случае если его светлость никому не рассказывал о ваших снах, то остается единственное объяснение. Должно быть, кто-то подслушал ваш разговор.
Эйми застыла от ужаса, лишь мельком взглянув на виконта. Увидев ту же скованность в его облике, она поняла, что в эту секунду их мысли схожи. В тот вечер они оба были так поглощены спором, что никому из них не хватило благоразумия задуматься о возможном присутствии посторонних в саду. Да ведь ее тетя подошла и была почти у них под носом, прежде чем они заметили ее. Поэтому вполне вероятно, что кто-то еще мог прятаться в. сумерках вечернего сада и, оставшись незамеченным, подслушал их разговор.
При этой мысли мурашки пробежали у Эйми по спине.
Толливер продолжал говорить, задумчиво уставившись в пустоту, и беспрестанно поглаживая подбородок:
– Думаю, что вчерашний персонаж был просто мелкой сошкой, нанятой истинным злоумышленником. Его послали сделать грязную работенку.
– Что ты говоришь? – раздался громкий голос лорда Олбрайта из-за спины сыщика.
– Я сомневаюсь, чтобы нападение на леди Эйми в тот вечер было подстроено.
Эйми чувствовала напряженность Стоунхерста, стоявшего поблизости.
– Вы полагаете, что человеку, присутствовавшему на том вечере, было что скрывать. – Прозвучавшие слова не были вопросом. По накалу они граничили с леденящей душу угрозой.
Из противоположного угла зала послышался протестующий возглас Моры.
– Но это невозможно! – воскликнула она. – Среди гостей были исключительно члены семьи и близкие друзья.
– Вот именно. – С этими словами Толливер обвел всех взглядом.
В ту же секунду леди Оливия, побледнев как полотно, вскочила со своего места:
– Да как вы смеете? Это же немыслимая глупость! Как же так, никто из наших знакомых…
– Тихо, Оливия! – не дав ей закончить излияния, раздраженно прикрикнул лорд Олбрайт. Сестра умолкла, а маркиз, уже не обращая на нее внимания, вновь обратился к бывшему судебному управляющему: – Продолжай, Толливер.