Она не проронила ни слова, пока они не сели в карету и не поехали по Кинг-стрит. Тут она уже не могла больше сдерживаться:
– Почему это мы должны были так скоро уехать! – произнесла она злым и разъяренным тоном.
– Я слишком стар, мадам, чтобы получать большое удовольствие от шума и суматохи.
– Нет, причина не в этом, – обвиняюще заявила она, – и вы сами прекрасно это знаете!
Она смотрела на него долгим сердитым взглядом, хотя его лицо оставалось в тени, а луна в небе давала лишь бледный отсвет, как свеча за грязным стеклом окна.
– Я не желаю обсуждать эту тему, – холодно ответил граф.
– А я желаю! Вы заставили меня уехать, потому что я получала удовольствие от бала! А вы терпеть не можете, когда кому-то хорошо!
– Наоборот, мадам. Я вовсе не против счастья. Но я против, когда моя жена позорит меня.
– Позорит! Да что позорного я сделала? Ничего, я только танцевала и смеялась, что же в этом позорного? Быть может, и вы когда-то танцевали, если вы вообще когда-либо были молоды! – Она гневно посмотрела на мужа, потом отвернулась и пробормотала вполголоса: – В чем я сомневаюсь!
– Вы не столь наивны, мадам, как хотите казаться. И вы не хуже меня знаете, что было в голове у всех этих молодых людей.
– Ну и что из этого? – вскричала Эмбер, сжав кулаки. – Что из этого? Разве мужчины не думают только об одном? Да и вы тоже, даже если вы… – Но тут она осеклась, потому что граф бросил на нее такой страшный, угрожающий взгляд, что слова застряли у нее в горле и она замолчала.
На следующее утро, довольно рано, Эмбер и Нэн, одетые в меховые плащи с капюшоном и муфты, спустились вниз.
– Пошли за большой каретой его светлости, пожалуйста, мне надо выехать в город, – велела она форейтору у дверей.
– Карета в ремонте, мадам.
– Тогда я поеду в своей карете.
– Простите, ваша светлость, но ваша – тоже у каретника.
Эмбер вздохнула:
– Ладно, я вызову наемную карету. Откройте дверь!
– Простите, ваша светлость. Дверь заперта, а у меня нет ключа.
Она взглянула на слугу с неожиданно возникшим подозрением:
– А у кого же ключ, в таком случае?
– У его светлости, я думаю.
Не говоря ни слова, Эмбер повернулась и бросилась через холл в библиотеку, распахнула дверь и, не постучавшись, ворвалась в комнату, как порыв ветра. Граф сидел за столом и писал на большом листе бумаги.
– Не будете ли вы любезны объяснить мне, на каком основании вы сделали меня затворницей? – вскричала она.
Граф поднял глаза и взглянул так, будто Эмбер действительно была разрушительным стихийным бедствием, а не женщиной. Потом медленно оглядел ее с ног до головы и слабо улыбнулся – так смотрят на всем надоевшего больного человека.