Однако у нашего дома я увидел карету, и это было так необычно, что я направился не к дорожке, а к парадному входу.
Матушка с Биссетт стояли на ступеньках вместе с посторонним джентльменом и под проливным дождем о чем-то с ним спорили. Матушка размахивала чем-то перед носом незнакомца. Биссетт как будто пыталась отнять у нее этот предмет, а джентльмен протестующе выставлял ладони.
— Это будет ваше, только верните назад сына, — кричала матушка.
Биссетт твердила:
— Отдайте ему, отдайте прямо сейчас! — Она пыталась выхватить у матушки серебряный футляр для документов, который она носила на цепочке.
Джентльмен тем временем говорил:
— Я об этом понятия не имею. Я хочу только купить документ.
Я шагнул туда, и, увидев меня, матушка переменилась в лице.
— Джонни! — вскричала она.
Истерически смеясь и рыдая, она меня обняла, я пытался ее оттолкнуть, а по нашим лицам бежали потоки дождя.
— Слава богу! — кричала она. — Слава богу!
— Надеюсь, мадам, теперь вы убедились в нелепости ваших обвинений, — сварливо буркнул джентльмен, и я узнал в нем мистера Барбеллиона.
— Что случилось? Где ты был? — кричала матушка, прижимая меня к себе.
— Отпусти, — запротестовал я. — Никто мне ничего не делал. Я сам ушел из сада.
— Паршивый мальчишка! — вмешалась Биссетт. — Напугал мать чуть ли не до смерти!
— Ну вот, мадам, думаю, вы должны передо мной извиниться, — проговорил мистер Барбеллион.
— Убирайтесь прочь! — крикнула матушка.
Я вспыхнул со стыда за ее поведение, особенно после того, как мистер Барбеллион с высокомерной вежливостью отозвался:
— Мадам, я должен с вами попрощаться.
С достоинством — немного смешным, поскольку по щекам его стекал дождь, — он приподнял шляпу и начал спускаться по ступеням к карете.
— Пойдем в дом, мама, — сказал я.
Я отвел ее в дом и закрыл дверь. Биссетт извлекла нюхательную соль, и матушка наконец успокоилась. Мне не терпелось узнать, что произошло, но я вознамерился молчать, пока не уйдет Биссетт. Когда она удалилась, я задал матушке вопрос. Я узнал, что мистер Барбеллион явился незадолго до моего возвращения. Матушка тут же послала за мною Биссетт, а тем временем нехотя согласилась переговорить с юристом. Он снова упомянул об опеке надо мной; как поняла матушка, он угрожал, что суд лорд-канцлера назначит мне опекуна, хотя она отказалась объяснить, как это могло быть сделано. Потом он предложил ей за документ тысячу восемьсот фунтов. Тут явилась Биссетт с известием, что не смогла меня найти. Матушка сразу решила, что он меня похитил и теперь требует в обмен документ, этим и объяснялась сцена, которую я прервал.