Понаблюдав немного, он пошел прочь, теперь уже громко топая.
К позднему вечеру я достаточно расшатал доску и уверился, что смогу быстро ее вытащить. Зная, что в нужную минуту действовать придется мгновенно, я постарался предусмотреть все случайности. Квигги, вероятно, проверят меня с наступлением сумерек, либо до того, как принесут обед и запрут амбар, либо после, так как последнее, что они сделают это выпустят собак. В моем распоряжении будет промежуток от проверки до появления во дворе собак; если я выйду позднее, они разорвут меня в клочья.
При первой возможности я должен собрать картофелины и оторвать доску. Потом ее нужно будет вернуть на место, иначе собаки заберутся в сарайчик, начнут лаять, Квигги всполошатся, пустятся в погоню и настигнут меня раньше, чем я успею пройти хотя бы полмили. Закрепив доску, я должен буду — за сараем, чтобы не увидели Квигги, — перелезть через стенку, пока собаки остаются на цепи.
Далее нужно будет пойти по дороге или напрямик. Над этим я раздумывал часами и наконец остановился на последней возможности, рассчитав, что бегство мое, если все пойдет по плану, обнаружат часов через восемь или десять, а за это время я пройду торфяники и доберусь до низинных земель, где, среди деревень и ферм, буду в относительной безопасности. Решило дело то соображение, что по пересеченной местности мои преследователи смогут передвигаться не намного быстрее меня, на дороге же их преимущество будет огромным. Погода (за холодным сухим днем должна была последовать такая же ночь) благоприятствовала погоне с собаками, но и моему бегству тоже, так как даже в отсутствие луны небо будет ясным и в свете звезд я не собьюсь с пути. Умея находить Полярную звезду, я не сомневался, что смогу ориентироваться по звездному небу. Я замыслил отправиться прямо на юг; пусть это очевидное решение, но петлять, обманывая погоню, бесполезно: собаки легко обнаружат мой след. Кроме того, на севере лежали неприютные земли, на юге же, не так уж далеко, располагались деревни и городки.
В оставшиеся часы я вновь и вновь прокручивал в голове все свои будущие шаги, чтобы в дальнейшем действовать автоматически; подготовил рубашку и курточку, чтобы унести в них картошку, и научился собирать ее в считанные секунды. Сгустились сумерки, и я услышал, как мальчики возвращались с работы. Через щели в досках я наблюдал, как они зашли в амбар, как Квигги принесли им обед. Наконец Квигги вышли, с фонарями в руках (было уже темно) и заперли амбар. Что, если они не станут меня проверять, а сразу спустят собак? Они как будто совещались, и, вопреки своему плану, я почти решился начать побег сразу. Но тут один фонарь отделился от остальных и двинулся в мою сторону. Я проворно лег на пол и прикрыл глаза. Фонарь показался над дверью, рядом со мной на солому шлепнулись две картофелины. Как только фонарь скрылся, я вскочил, собрал картофель и спрятал в рубашку, как можно тише оторвал расшатанную доску и шагнул во двор. Собаки залаяли чаще — это значило, что скоро их спустят с цепи. Сердце в груди запрыгало, инстинкт подталкивал бежать, но я заставил себя понадежней втиснуть доску на место. Потом я побежал к стенке и начал карабкаться. Ограда, как обычно в этих краях, была сделана из больших камней, опора для рук и ног имелась, и все же задача оказалась труднее, чем я думал, потому что мне не хватало сил и мешали картофелины за пазухой. Добравшись до вершины, я успел потерять три или четыре штуки, но спуститься не решился: разглядеть мой силуэт на фоне усыпанного звездами неба мешал только амбар, расположенный между мною и фермерским домом.