— Обожаю эту группу. Жаль, что они из Питера и не так часто к нам приезжают, как хотелось бы.
— Да, — кивнула Вероника и начала лихорадочно соображать, когда сегодня родители вернутся с работы.
Она хотела сейчас лишь одного — поехать домой и заняться сексом с этим красивым обаятельным парнем. Вероника даже почувствовала прилив привычной нежности, за которым, как правило, приходила ее странная однодневная влюбленность.
— Как тебя зовут? — спросила она, пододвигаясь к нему.
— Ваня, — ответил он. — А тебя?
— Ника, — сказала она.
Когда они вышли из клуба, было почти девять. Вероника изнывала от вполне определенного желания, но не представляла, что тут можно предпринять. Родители были уже явно дома.
— Давай, я провожу тебя, — предложил Ваня. — Ты где живешь?
— На Автозаводской, — ответила она.
— Так тут и пешком можно пройтись, — явно обрадовался он. — Если ты, конечно, не торопишься.
— Можно, но далековато, — кивнула она и спросила: — А ты где живешь? И с кем?
«Может, он один в квартире, и тогда поедем к нему», — подумала она, искоса изучая точеный профиль Вани, его длинные ресницы и развевающиеся пушистые волосы. Он был в белой толстовке с капюшоном, под ней виднелась белая в синюю тонкую полоску тенниска. Ника задержала взгляд на металлической головке лабреты под его нижней губой. Она матово поблескивала в свете фонарей. Вероника ощутила, как пересыхают губы от желания. Ей безумно захотелось попробовать на вкус этот металлический шарик, полизать его языком. Но улыбка Вани была безмятежной, и она отчего-то устыдилась этого желания. Он повернул к ней голову и сказал:
— Ты так пристально рассматриваешь меня, что я даже немного смущаюсь.
— Просто смотрю на лабрету, — ответила Вероника.
Ваня засмеялся и показал ей кончик языка. Там тоже блестел металлический шарик.
— Офигеть! — заметила она и почувствовала новый прилив желания.
Но тут же постаралась взять себя в руки. Что-то в этом парне заставляло ее быть сдержанной.
— У меня раньше в ушах тоннели были, — сказал Ваня. — Ну, знаешь, наверно, такие черные кольца.
— Видела, такие растяжки круглые, — кивнула она. — А сейчас?
— Тока сережка, — засмеялся он.
— Дай глянуть?
Ваня остановился и откинул волосы. В мочке левого уха действительно темнел довольно крупный шарик. Вероника не удержалась и потрогала его. Но Ваня покраснел и отодвинулся. Она окончательно растерялась. Обычно парни сами на нее набрасывались, особенно последнее время. Они словно чувствовали, что она переполнена энергетикой секса. Если выражаться уличным, грубым, но точным языком — натрахана. Вероника внимательно посмотрела на него. Желтоватый свет фонаря падал на волосы, и они золотистым ореолом обрамляли его безупречно красивое лицо. Тени от ресниц темными длинными черточками ложились на щеки, глаза выглядели глубокими и синими и смотрели напряженно. Губы казались нарисованными кистью гениального художника, настолько они были яркими, в меру пухлыми, правильно очерченными и необычайно красивой формы. Шарик лабреты отчего-то увиделся Веронике крохотной мерцающей планетой в углублении под нижней губой, и ей вновь неудержимо захотелось приблизиться и коснуться ее языком. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Ваня улыбнулся явно растерянно, потом отвернулся и пошел по улице. Вероника, судорожно вздохнув, пошла рядом.