Все направились к двери, оставив профессора наедине с дочерью. Внезапно им овладела непривычная робость.
— Мелоун, не уходите!
Дверь закрылась; в комнате остались трое.
— Так что же это за послание?
— Оно касается порошка.
— Да, слушаю.
— Серого порошка.
— Да, ясно.
— Эти двое хотят, чтобы я передал: Вы не убили нас.
— Тогда спросите их — да-да, спросите их, как они умерли, — профессор едва мог говорить, он весь дрожал от волнения.
— Они умерли от болезни.
— От какой болезни?
— Нев… нев… Что бы это могло быть? …От пневмонии!
Челленджер, издав вздох облегчения, откинулся на стуле. — Боже мой! — вскричал он, отирая пот со лба. — Мелоун, позовите остальных!
Все устремились в комнату. Челленджер поднялся им навстречу. Первым делом он обратился к Тому Линдену. По его тону было видно, что он глубоко потрясен и готов — хоть на миг — смирить гордыню.
— Имею ли я право судить вас, сэр! Сейчас со мной произошло нечто настолько странное и в то же время не подлежащее сомнению, — если мои чувства на этот раз не изменили мне, — что я не могу не принять объяснений, проливающих свет на ваши поступки. Прошу вас не принимать на свой счет оскорбительные замечания, которые я, возможно, позволил себе. Том Линден был истинным христианином. Он без долгих колебаний от всей души простил профессора.
— Теперь я вижу, что моя дочь обладает удивительными способностями, и у меня нет оснований сомневаться во многом из того, о чем вы говорили, мистер Мейли. Надеюсь, вы не станете оспаривать мое право на научный скептицизм, но сегодня вы представили мне настолько неопровержимые доказательства, что их нельзя ставить под сомнение.
— Все мы через это прошли, профессор. Сначала сомневаемся мы, потом сомневаются в нас.
— Вряд ли кто-нибудь усомнится в моем свидетельстве на этот счет, — с достоинством ответил Челленджер. — У меня есть все основания утверждать, что сегодня я получил такие сведения, какими не может располагать ни один из живущих на земле: уж слишком все сходится.
— Наша юная леди приходит в себя, — сказала миссис Линден. Энид в недоумении озиралась вокруг.
— Папа, что случилось? Кажется, я спала.
— Все в порядке, любовь моя, мы после об этом поговорим. А сейчас идем домой, мне нужно многое обдумать. Мелоун, не составите ли вы нам компанию? Мы должны объясниться.
Придя домой, профессор отдал распоряжение Остину ни под каким предлогом никого к себе не пускать и прошел в библиотеку. Там он расположился в своем огромном кресле: Мелоун сел слева, а Энид — справа от него. Профессор протянул руку и накрыл маленькую ручку дочери своей огромной клешней.