– Слушаюсь, – сказал я.
– Завтра в девять будьте здесь с машиной. Я хочу съездить в морг.
Голос на линии ответил, что это контора коронера. Я попросил соединить меня с Малетти. Когда он взял трубку, я сказал Чалмерсу:
– Коронер.
Он встал и подошел к телефону.
– Ну, за дело, Досон, – распорядился он, беря у меня трубку. – Имейте в виду: никаких подробностей.
Выходя из комнаты, я услышал, как он говорил:
– Говорит Шервин Чалмерс…
На следующее утро в девять я, как мне было приказано, ждал у «Везувия» в нанятом «роллс-ройсе».
Итальянская пресса уделила Хелен довольно много внимания. Почти все газеты поместили ее фотографию, на которой она была изображена в том виде, в каком я увидел ее впервые: очки в роговой оправе, волосы стянуты назад, лицо серьезное, интеллектуальное.
Накануне вечером, выйдя от Чалмерса, я сразу же позвонил Максуэллу и дал указание сообщить эту весть.
– Подай все как можно скромнее, – наставлял я. – Ничего из ряда вон выходящего. История такая: будучи на отдыхе в Сорренто и ведя съемку кинокамерой, она так увлеклась, что сорвалась с утеса.
– И ты думаешь, кто-нибудь на это клюнет? – спросил он возбужденным голосом. – Всем захочется узнать, чем это она там занималась одна на такой огромной вилле.
– Знаю, – отрезал я, – но это все, Джек, и тебе никуда не деться. Когда появится что-нибудь новое, сразу дадим. Так хочет старик, а если тебе дорога работа, делай, что тебе говорят. – Я бросил трубку, не дав ему больше препираться.
Увидев утренние газеты, я отдал ему должное. Он в точности последовал моим указаниям. В прессе появилась эта история и фотография, ничего другого. Ни один умник не выражал своего мнения. Газеты сообщали только эти факты, трезво и без истерики.
Минут в десять десятого Чалмерс вышел из отеля и сел на заднее сиденье «роллс-ройса». Под мышкой у него была куча газет, в зубах – сигара. Мне он даже не кивнул.
Я знал, куда ему нужно, поэтому не стал терять времени на расспросы, а, усевшись рядом с шофером, велел ехать в Сорренто, да поживей.
Меня несколько удивило, что Джун Чалмерс с нами не поехала. Со своего места я хорошо видел Чалмерса в зеркале заднего обзора. Он просматривал газеты быстро и внимательно, а прочитав то, что его интересовало, бросал их одну за другой на пол автомобиля.
К тому времени, как мы добрались до Сорренто, он просмотрел все газеты. Он сидел, курил сигару и смотрел в окно, общаясь с единственным богом, которого он когда-либо будет знать, – с самим собой.
Я направил шофера к моргу. Когда «роллс-ройс» остановился у знакомого мне небольшого здания, Чалмерс вышел из машины и, сделав мне знак оставаться на месте, прошел внутрь. Я закурил сигарету и попытался не думать о том, на что собирался смотреть он, но перед моим мысленным взором вставало разбитое, изуродованное лицо Хелен, оно являлось мне во сне накануне ночью и преследовало меня.