* * *
Всякий раз, как после продолжительной стоянки вдруг оказываешься на колесах, одолевает путевая <64> праздность, хоть и невелик отрезок пути. И замечаешь, что происходит вокруг: листья, выстоявшие это холодное лето, покрылись сентябрьскими тенями солнца и крови.
С нами поравнялся уже едва различимый в сумерках кавалерист. Возможно, везет донесение. Срочное. Машина стала на мосту. Лошадь скользнула крупом по ее крылу. И внезапный толчок, как электрический заряд. Мне вдруг почудилось, что этот тихий вечер и я вместе с ним как бы вытолкнуты из войны. И взмыли.
* * *
Какой-то чернильный, горьковатый запах осиновой прели. Гиблая, сырая, облетающая роща; тусклые, осенние стволы. Особенно сильно и странно пахнет чернилами в блиндаже, когда в железной печке сырые осиновые чурки шипят и тлеют, не воспламеняясь.
Подступает вода. По утрам, отворотив бревна настила в блиндаже, выбираем по сорок и более ведер воды, просочившейся из почвы.
Мыши и крысы привалили сюда из сгоревших селений, осаждают блиндажи. Сержант Тихомиров заявил опрометчиво, что ночью, просыпаясь, он чувствует себя княжной Таракановой. Сказанул — и прицепилось. Теперь его иначе и не называют: княжна Тараканова. В лучшем случае сержант Тараканов. Так уж теперь до конца войны.
* * *
Написала домой: "На днях мы снова двинемся, опять машины, разбитые дороги, километры пешком и ночи в лесу под дождем — в палатке или без. Но это движение на запад, и в этом направлении я готова идти пешком до конца войны. Пишу вам ночью, а ночь, как известно, придает такого рода чувствам торжественность… Над нами немец развесил осветительные ракеты, но ушел, не бомбив…"
* * *
Трофейный документ. Прислан Генштабом для ознакомления:
"Гл. квартира фюрера.
7. X. 41.
Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, <65> а позже Москвы, не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником…
Следует ожидать больших опасностей от эпидемии. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан огнем.
Небольшие неохраняемые проходы, делающие возможным выход населения для эвакуации во внутренние районы России, следует поэтому только приветствовать. И для всех других городов должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами, а население должно быть обращено в бегство…
Хаос в России станет тем больше, а наше управление оккупированными восточными областями тем легче, чем больше населения городов Советской России будет бежать во внутренние области России.