— Вчера пришло письмо от Заура. Он держится молодцом. Его, правда, пули немного пугают, но и к ним он понемногу привыкает. Говорит, раньше, когда слышал свист пуль, зажмуривался, а теперь даже кишки солдатам обратно в живот пихать приходится. — Мика замолчал и схватился за голову. — Мне так за него страшно!
Эля подсела к нему на кровать и обняла за плечи, пытаясь успокоить. Словами здесь всё равно не помочь. Ей очень хотелось заплакать, громко, от всей души, но расстроить Мику сейчас она не могла. Они ещё немного поговорили о Зауре, о Тоге, о Кямране, с которыми он тоже дружил, и о других старых друзьях. Постепенно Мика успокоился и даже повеселел, рассказывая о своих планах и новой жизни. Эля слушала его и верила в то, что так оно и будет. Она обещала помогать ему во всем и быть всегда рядом. Постепенно Эля уже начала привыкать к мысли о том, что Мика — ее судьба.
На следующий день Мика выписался из больницы и жизнь Эли потекла спокойной струей без всяких приключений. Она навещала его дома, они долго беседовали. Жизнь Камы тоже постепенно налаживалась. Кама устроилась на работу в ночной клуб официанткой, а днём работала преподавательницей истории в школе на полставки. Она очень уставала с этим напряженным режимом, но ей нужны были деньги на наркотики для Тогрула.
Через месяц Эля тоже получила работу в турецкой рекламной компании. Зарплата её устраивала, и теперь она могла позволить себе пожить хоть немного самостоятельно. На работе Эля произвела хорошее впечатление. С поручениями она справлялась легко и быстро. Теперь основное время Эли занимали телефонные звонки, составление писем, рекламы, переводы документации, и разного рода техническая работа. Работа ей не очень-то нравилась. Ей казалось, что она не использует весь свой мозг, но финансовая независимость хоть в какой-то мере привлекала больше, чем мысли о творчестве. Так началась другая сторона её жизни — взрослая, скучная, бездуховная. Эле хотелось спрятаться от всех, ни с кем не разговаривать, не видеть и не слышать людей. Ей с трудом давались не только звонки Мике, но и Каме. Кама настолько уставала, что и двух слов не могла сказать, да и весь разговор сводился только к Тоге, который так и сидел дома в ожидании следующей дозы. Иногда они с Кямраном неделями сидели в квартире и никого не пускали. Кямран, как и Тога не работал. Да и как наркоман может работать? Но с Кямраном ещё можно было разговаривать. А с Тогой — уже нет. Он все время размахивал пистолетом при виде Камы и успокаивался только тогда, когда она приносила деньги. Кама с трудом отбирала у него пистолет и прятала его, но после его побоев и истерик приходилось его возвращать.