В любом случае главная задача операции должна быть выполнена – основные силы противника ызраилитян в Мясорубке должны быть уничтожены мощнейшим взрывом. Ядерное устройство, которое Липкович должен был пронести в Мясорубку, должно было уничтожить основной вражеский город и его оборонительные сооружения, вызвав минимальное радиоактивное заражение местности и минимально навредив своим, ызраилитянам. Ну, эти проблемы были уже не проблемами Липковича, а проблемами тех поклонников секты Машыахха, кто создавал это устройство в районах дикой Австралии, максимально закрытых и не подчиняющихся земному Правительству. В любом случае, после успешно проведенного взрыва ызраилитяне должны будут добить арафитян в Мясорубке и начать полностью контролировать всю территорию Мясорубки, а значит, и древнего Ызраильского Царства. И все священные для поклонников Машыахха места вновь будут принадлежать только им. "И мы все-таки сметем с Храмовой горы ненавистные сооружения арафитян. И построим там Третий Храм Соломона. И многотысячелетняя мечта ызраильского народа все-таки свершится! И заплачет Стена Плача! И пророк Машыахх войдет в древний город иудеев! И не помешают ему в этом ни земное Правительство, ни Великая Китайская Империя, ни силовой Энергетический Щит. И унизит Машыахх все неиудейские народы! И сделает их рабами иудеев – поклонников Машыахха. И возвеличатся они. И будут вечно владеть всеми народами цивилизации на всех планетах Солнечной Системы. И будет им Щастье…"
Липкович снова с трудом отвлёкся от приятных грёз. Часто он предавался чему-то подобному, но всегда возвращение от грёз в реальную действительность было для него очень болезненным. Вот и сейчас он брезгливо поморщился и заставил себя думать не о грядущем идеальном будущем, за которое он боролся всю свою недолгую жизнь, а о предстоящем перемещении. Смерти Липкович не боялся. Его воспитание и зомбированное сознание просто не позволяли ему, суперагенту Моссада, бояться потерять нечто столь никчемное, как собственная жизнь. Жизнью он рисковал уже несколько раз, участвуя в тайных смертельных операциях, о которых он сейчас вспоминал с чувством, так сказать, глубокого удовлетворения. Теми или иными путями – он выбрался из них в более-менее нормальном физическом и душевном состоянии. Рисковать своей жизнью и при необходимости расстаться с нею ради победы общего дела, ради Машыахха, – это было просто частью его существования. Но именно сейчас он почувствовал смутные мысли о том, что умирать не очень хочется. Он вспоминал серьезные инструкции Мартовского Кота, который уговаривал его не рисковать понапрасну, постараться вернуться живым из этой головоломной переделки, потому что Моссаду, Ызраилю и всем поклонникам Машыахха позарез нужны такие прекрасно подготовленные люди, как Липкович. Он все с большей теплотой вспоминал, что в случае успешного выполнения операции, во всяком случае, выполнения его части операции, вот этот дом будет принадлежать только ему. Воистину – царская награда! Дом, построенный по самым передовым технологиям. Дом, в котором совмещены все мыслимые и немыслимые удобства. Дом, в котором шутя можно продержаться несколько месяцев от всей мощи земной цивилизации трех планет. В конце концов, дом, в котором можно будет, наконец-то, начать тихую семейную жизнь и родить десяток юных поклонников Машыахха, которые, может быть, и дождутся осуществления мечты его народа. При этом Липкович с грустью вспомнил черные, смеющиеся глазки кудрявой красавицы Сарры, которые с любопытством, страхом и восхищением смотрели на него в бушах Австралии, в тайном городе ызраительских иудеев… Эх… Перспектива умереть была явно неперспективной в сравнении с этими мечтами.