– А почему она лечилась именно у этого специалиста?
– Похоже, что под гипс была занесена инфекция, и началось воспаление. Вот от этого-то он ее и лечил. Разумеется, он спросил ее о том, как она умудрилась сломать себе руку.
– И она рассказала ему эту историю?
– Именно так. Судя по всему, он ей поверил.
– А ей не пришло в голову обратиться в суд с иском о возмещении вреда здоровью?
– Нет, по крайней мере мне об этом ничего не известно.
– А вам известно, как ее зовут?
– Нет, но я могу спросить у приятеля Барбары.
– Пожалуйста, сделайте одолжение, – попросил Брунетти, – а заодно попытайтесь выяснить о них все, что только возможно.
– Только то, что связано с нарушением закона, комиссар?
Первым побуждением Брунетти было ответить «да», но он подумал о явном противоречии в поведении Маурицио, который сначала, когда девушка отклонила его предложение, вышел из себя, а потом, увидев, что натворил, чуть не расплакался. Он все больше и больше думал о том, какие еще противоречия таятся в этой семье.
– Нет, все, что только удастся выяснить, любые сведения.
– Хорошо, Dottore, – с этими словами она повернулась на стуле и положила пальцы на клавиатуру, – начнем с Интерпола, потом поглядим, что там пишут в «Il Gazzettino».
Брунетти кивнул в сторону компьютера:
– Вы и впрямь можете разузнать обо всем при помощи этой штуки, а не по телефону?
Синьорина окинула Брунетти снисходительным взглядом; так, бывало, на него смотрела химичка после очередного неудачного опыта.
– Сегодня, похоже, мне звонят одни хулиганы, чтобы сказать какую-нибудь гадость.
– И что, сейчас все этим пользуются? – спросил он, показывая пальцем на маленькую черную коробочку у нее на столе.
– Это называется модем, сэр.
– Ах да, вспомнил, модем. Что ж, посмотрим, что он нам скажет по поводу Лоренцони.
И, прежде чем синьорина Элеттра успела выразить свое негодование по поводу его невежества или начать объяснять ему, что это за штука и как она работает, Брунетти повернулся и быстрыми шагами покинул приемную. Никто не видел его стремительного бегства; а значит, никто не сможет упрекнуть его в том, что он в очередной раз упускает возможность укрепления взаимопонимания в квестуре.
Еще в коридоре он услышал, как в кабинете звонит телефон. Брунетти влетел в кабинет и схватил трубку. Прежде чем он успел произнести «комиссар Брунетти», Вьянелло выдохнул в трубку:
– Это он! Лоренцони!
– Что, снимки все-таки совпали?
– На все сто.
И хотя Брунетти ожидал этого, он почувствовал, что ему потребуется какое-то время, чтобы принять неизбежное. Одно дело рассуждать о возможностях и вероятностях, а другое дело без обиняков сказать родителям, что их сын мертв. Единственный сын. «Господи, спаси и сохрани», – прошептал он. Взяв себя в руки, он спросил у Вьянелло: