Глотнув родниковой воды, Шпалера взялся за микрофон, дабы прочесть заготовленную речь о терпении и гражданском согласии, мягко обращенную к бунтующим горожанам, но так и не успел произнести ни слова. Перед звонким перестуком копыт дрогнул кордон внутренних войск из крутых бойцов, сваренных зноем. На соборную площадь вылетел белый орловский рысак. С запавших боков хлопьями валила пена. На коне в полном облачении восседал Стенька Разин, предводитель ночного бунта против засилья нехристей-иноземцев. За ним на площадь вылилась ватага революционной голытьбы, бомжей и безработных жителей Сосенец, тех самых, что колобродили по лесам в компании атамана, партизанили в окрестностях и наводили ужас на гостей города. Рубанув палашом по капроновым шнурам, на которых зыбились стратостаты, украшенные образом благотворительницы, он отпустил в небо ее наскучившие земле изображения.
— Прощай, моя ясная кралечка! Оторвись личиком белым от грешной земли да посмотри, моя голубушка, в небо ясное. Да и я довольно покуролесил, православные…
Разин соскочил с коня и на четыре стороны земно поклонился толпе. «Крепыши» из внутренних войск опешили, полагая, что это часть запланированного представления. В мобильной радиосвязи из-за близкой грозы случились существенные помехи, и силовики явно не успевали согласовать свои действия. Под ликующие крики дюжие мужики взялись качать атамана, явно намереваясь отправить его вслед за улетевшими стратостатами:
— Разина в мэры! Сарынь — на кичку! Шпалеру — на галеру! ОМОН — в Вашингтон! — вопила голытьба, не замечая, что к народному любимцу уже прокладывает дорогу очухавшийся ОМОН.
— Пособите, братцы! — крикнул Разин, вцепившись в корзину воздушного шара.
Его подсадили. Взмахнув палашом, Разин рубанул по корабельным канатам. Шар плавно взмыл вверх. Стрелять в дорогостоящий спортивный снаряд милиционеры не решились. Гуляка-ветер азартно поймал подброшенный в небо цветастый мячик и поволок подальше от наступающего грозового фронта, и пока дозволяло зрение, люди видели, как в мрачном поднебесье среди кучевых облаков прощально махал шапкой улетающий Разин. Далеко внизу посреди широкого зеленого луга кружились, разворачивались и вновь свивались в тугую спираль пестрые хороводы. Они расходились, ширились, захватывали все новых людей. Уже и милиционеры кружили в едином вихре, и, подхваченные буйным танцем, побросали свой товар лотошники. Бешеный хоровод вели скоморохи: жуткий танец, похожий на выплескивающийся бунт.
Чтобы не видеть всего этого безобразия, владыка отправился в собор, несколько опережая регламент. В соборе ему предстояло вскрыть «Завещание Досифея» и прочесть его народу.