— «…И всю природу, как туман, дремота жаркая объемлет, и сам уже Великий Пан в пещере нимф спокойно дремлет…» — вслух читала худосочная барышня, должно быть готовясь к поступлению в студию. Егор пару раз ударил в ладоши.
— Браво… Браво… С нимфой мечтал бы познакомиться, но сейчас мне нужен Великий Пан.
— Так вам, должно быть, к Версинецкому, — догадалась девушка.
Она проводила милиционера к березовой роще, где на поляне вповалку отдыхала съемочная группа.
— Лейтенант Севергин. Искали?
Режиссер Версинецкий, коротконогий и толстенький, похожий на бородатого сатира, колобком скатился с травы и отряхнул джинсы.
— Заждались мы вас, господин милиционер.
— Что случилось?
— ЧП! Пропала исполнительница главной роли. Это ее первая работа в кино, но какие данные! — Версинецкий явно волновался. — У меня даже зашевелилась давняя мечта — пробиться в Канны. Знаете, иногда достаточно одной такой девчонки, чтобы все завертелось и запрыгало вокруг.
Севергин достал блокнот.
— Имя и фамилия?
— Лада Ивлева.
— Так… Когда пропала?
— Прошлой ночью. Двадцать второе июня, число само по себе мистическое, летнее солнцестояние…
— Кто последний видел девушку?
— Из наших — актер Роман Чеглоков, он провожал ее.
— Где он сейчас?
— Уехал в город.
— Куда они ходили?
— Да к «поганцам». Тут рядом язычники лагерем стоят. «Ярило жаркой радуют любовью…» Мы их привлекли к съемкам в качестве массовки. По сюжету у нас несколько сцен языческих игрищ. Ну и… В ту ночь мы тоже, так сказать, взыграли… Комары жрали, как бешеные, колокола звонили, утки летали. Не ночь, а феерия.
— Девушка оставила какие-нибудь вещи, документы?
— Да, все цело.
Режиссер протянул паспорт.
Фотографии в паспорте обычно удручающе примитивны, но пропавшая, похоже, обладала наружностью столь трогательной и влекущей, что сопротивляться ее обаянию даже в этом умеренном формате было делом безнадежным. Севергин коротко вздохнул и выписал в блокнот московские координаты красавицы.
— Ну что ж, пишите заявление, паспорт отвезу в район, будем искать. Если честно, я пока не при делах, еще приказа не было.
— Какое заявление! Какие приказы? Лада пропала! — возмутился режиссер. — А вдруг ее похитил маньяк?!
Севергин пожал плечами:
— Я вас хорошо понимаю и искренне сочувствую, но заявление принимают к исполнению не раньше трех суток с момента исчезновения. И надо заметить, что большинство пропавших благополучно возвращаются через день-другой.
— Что же делать? У меня группа простаивает… Контракты, сроки, убытки… Полгода труда… Может быть, ваша собачка след возьмет? — Версинецкий с надеждой оглянулся на Анчара.