26 сентября 1942 года полк хорватских добровольцев получил приказ следовать в Сталинград. Там его боевой путь и закончится…
Один из уцелевших, лейтенант Букар, вспоминал:
«Когда мы вошли в Сталинград, он был весь объят пламенем и разрушен. Мы укрылись в траншеях и блиндажах, поскольку враг косил нас мощным артиллерийским огнем, ракетами «катюша» и воздушными бомбардировками. К счастью, я не потерял ни одного солдата. Во втором взводе был один убитый и 5 раненых, а в третьем — 13 мертвых и раненых. Около 6 часов утра немецкие «Юнкерсы» начали бомбить территорию прямо перед нами, и битва продвигалась к северной части города. Моей задачей было соединиться с немецким подразделением, осмотреть грузовую станцию, затем расчистить железнодорожные пути и двигаться по направлению к Волге. Ночью постоянно совершались бомбардировки. Я не потерял своих солдат, но наше транспортное соединение понесло значительные потери: 10 человек погибли, убито 40 лошадей, а грузовик с оборудованием и боеприпасами взорван…».[45]
Немцы ценили боеспособность хорватов. В воспоминаниях воевавшего в Сталинграде командира саперного батальона майора Гельмута Вельца есть такой эпизод. В ноябре 1942 года командир дивизии генерал фон Шверин приказал его батальону атаковать мартеновский цех завода «Красный Октябрь». Вельц заявил, что это невозможно, батальон слишком слаб, в траншеях на переднем крае всего 90 человек.
Генерал ответил:
«Подчиняю вам полк хорватов, второй саперный батальон, все пехотные орудия дивизии и зенитную батарею…».
С точки зрения обычной военной логики распоряжение выглядит более чем странно — как это полк придается батальону? Но полк — хорватский, а батальон — немецкий…
Приняли Вельца хорваты весьма любезно:
«Полковник Паварич сидит вместе со своим адъютантом за столом. Денщик как раз накрывает к ужину. Полковник встает и дружески приветствует меня по—немецки почти без акцента:
— Прошу садиться. Мы сегодня получили посылочку. Не желаете ли хорватскую сигарету?
Усаживаюсь поудобнее и начинаю высказывать свои просьбы. Полк уже в курсе дела. Узнаю, что, кроме артиллерийского дивизиона от всего «легиона», насчитывавшего пять тысяч человек, остался всего один батальон. В нем 300 человек, он занимает позицию у северной части территории завода. Командует им майор Брайвиков.
— Обращайтесь к нему и отдавайте приказы ему. Заранее со всем согласен, — говорит командир полка. — Только меня оставьте в покое! С меня хватит. Мне бы сейчас оказаться в своей Хорватии — вот чего бы хотелось больше всего! Все равно достойной задачи на фронте для меня в данный момент нет. Вот видите, — и он показывает мне томик Ницше, — занялся философией. А кроме того, я сейчас занят наградными делами. Вот, смотрите, ордена у нас красивые, правда?