— Должен сказать, у вас совершенно потрясающее платье! — воскликнул он в конце концов, так и не поборов искушения скользнуть взглядом ниже. Глубокий вырез проходил поверх груди, дразняще приоткрывая соблазнительные округлости.
— Вы удивитесь, но это платье Трейси! — усмехнулась Наташа. Ей понравилась его честная мужская реакция. — Это старое платье, в котором она когда-то дебютировала в свете.
— Она надевала такое в свет? Боже правый… — Он покачал головой, но потом его лицо осветила теплая улыбка. — Наверное, я не должен удивляться. Эта женщина способна на все!
Судя по всему, он не испытывал неудовольствия при этой мысли.
— Расскажите, чем вы занимаетесь? — спросил Уоррен.
— В данный момент ничем. Я работала на одного торговца картинами, но его галерея закрылась. Сейчас я осматриваюсь в поисках нового места.
Наташа поднесла к губам стакан белого вина с содовой. Истина заключалась в том, что она не слишком усердно искала работу. Пока девушка ограничилась тем, что без всякой системы посетила несколько агентств по трудоустройству. Везде ей было сказано примерно одно и то же: положение всюду тяжелое, ну а если у вас степень магистра истории искусств…
Наташе было все равно. Карьера, казавшаяся ей раньше такой важной, вдруг разом потеряла всю привлекательность. Перспектива работать как проклятая в какой-нибудь галерее или печатать сопроводительные бумаги для предстоящих выставок, сидя в тесной конторе какого-нибудь музея, не привлекала ее так, как привлекало само искусство. Вот если бы она могла более непосредственно работать с картинами, как Марк, например…
Наташа резко пресекла нежелательный ход мыслей и вновь переключила внимание на Уоррена.
— По-моему, вы с Трейси — замечательная пара… индейцев, — проговорила она.
— Спасибо. Одеться одинаково было ее идеей. Кстати, — произнес Уоррен заговорщическим шепотом, — а вы заметили свою пару? Он вон там, у окна, и уже минут десять не спускает с вас глаз.
Вздрогнув, Наташа посмотрела в сторону окна. Там, на фоне панорамы Манхэттена, высокий и прямой, совершенно неотразимый в роскошном военном мундире красного цвета, одиноко восседал Марк.
Наташа ошеломленно замерла. Его глаза, поражавшие своей пронзительной голубизной даже на таком расстоянии, пристально смотрели прямо на нее. На Марке были белые брюки для верховой езды и высокие, начищенные до блеска черные ботфорты. Костюм довершала черная, украшенная медалями бархатная лента, которая пересекала широкую грудь. Он был вызывающе красив!
— Я… Ох… — Наташа нервно обернулась опять к Уоррену, но тот исчез. Трейси тихонько увела его прочь.