С внезапно встрепенувшейся злостью Наташа наблюдала за тем, как Марк не торопясь положил на кухонный стол коробку с цветами, потом, открыв деревянный футляр, вынул из него Матисса. Ловким движением, словно он проделывал это уже много раз, Марк водворил картину на прежнее место над диваном.
Наташины руки, засунутые в карманы, сжались в кулаки.
Отряхнув пыль с ладоней, Марк поднял на нее глаза.
— Наташа, дорогая, не надо на меня так смотреть! Как видишь, я вернул полотно в целости и сохранности.
— Это я заметила, — откликнулась она ледяным тоном. — Но тебе предстоит объяснить еще очень многое.
— Разумеется, но прежде всего… — Он с улыбкой направился к ней.
Наташа отпрянула от него как ужаленная.
— Нет!
Марк явно не ожидал такой реакции.
— Дорогая, что случилось? Ты ведь не забыла, что произошло между нами ночью?
Наташин голос сорвался почти на визг:
— Я просто не могу поверить! Ты всерьез воображаешь, что можешь отправиться погулять с картиной стоимостью четыреста тысяч долларов под мышкой, а потом как ни в чем не бывало вернуться обратно и продолжить отношения, будто ничего особенного не произошло?
На минуту, пока Марк осмысливал происшедшую в Наташе перемену, в комнате повисло тягостное молчание. Судя по мелькнувшему на его лице удивлению, он не ожидал такого враждебного приема. Но, надо отдать ему должное, в любой неординарной ситуации Марк действовал весьма уверенно.
— Ну хорошо. — Марк пожал плечами с легкой досадой. — Что я должен сделать?
— Объясниться. И сейчас же!
Казалось, его забавлял огонь в Наташиных глазах.
— Конечно, а потом, может быть, мы вернемся в твою необыкновенно уютную кроватку и посмеемся от души над тем, что случилось.
Наташа еще никогда в жизни не была так далека от желания смеяться. Она с трудом сдерживалась, чтобы не запустить в него первым что попадется под руку. Ее лицо раскраснелось от едва сдерживаемого гнева. Указав на диван, она сурово приказала:
— Садись!
Марк подчинился, но в уголках его рта все еще таилась усмешка.
— Прежде чем ты приступишь к допросу, ma mie, могу я попросить чашечку кофе? Я совершенно выдохся.
— Нет, не можешь! — Будь она проклята, если сделает для него хоть что-то, особенно когда за его просьбой скрывается ловкая попытка снова взять первенство.
— Понятно. — Он вскинул брови. — Ну а закурить мне по крайней мере позволят? Или ты предпочитаешь сначала подвергнуть меня экзекуции?
Наташа безразлично пожала плечами и стала с нескрываемым нетерпением дожидаться, пока Марк достанет из кармана куртки золотой портсигар. А он, словно нарочно, тянул время, неторопливо извлекая короткую французскую сигарету и закуривая.