Наташа напряженно сглотнула и попыталась обрести голос.
— М-мы разве знакомы? — наконец спросила она немного растерянно.
— Нас никогда не представляли друг другу, если вы именно это имеете в виду. Можно к вам присоединиться?
Наташа кивнула, и пока он подходил и садился рядом, она словно зачарованная смотрела на складки тоги, струящиеся по его стройному, явно хорошо тренированному телу. В вырезе на груди были видны густые темные волосы. Короткие рукава открывали взору сильные запястья и руки, производившие впечатление ловких. В одной руке он держал бокал вина.
Взгляд Наташи вернулся к лицу, покрытому ровным загаром. Она испытывала почти физическое потрясение — настолько этот мужчина был красив. Четкие, сильные линии придавали его лицу тот гордый облик который она уже отметила раньше, но при ближайшем рассмотрении Наташа обратила внимание и на другие качества. Чувственный рот оказался изогнутым в восхитительно лукавой улыбке, а пронзительно голубые глаза светились живым умом. Черные волосы его на самом деле не были курчавыми, а лишь издали казались такими под венком из оливковых ветвей.
— Прекрасно, правда? — Он кивнул в сторону сверкающей огнями панорамы Манхэттена.
Наташа выработала в себе умение быть всегда готовой быстро возражать собеседникам, особенно мужского пола. Колебания и глупое молчание — признак слабости, которой мужчина, дай ему хоть полшанса, обязательно беззастенчиво воспользуется. Однако сейчас эта способность ей изменила, и с губ сорвалось лишь тихое, неуверенное «да».
— Вам не кажется, что в ночном Нью-Йорке есть какая-то магия? Днем это грязный, шумный, лишенный всякого очарования город, но по ночам он превращается в фантастический мир. Как только заходит солнце, начинает казаться, что самые тайные мечты могут осуществиться.
Только после этих слов Наташа заметила, что незнакомец говорит с акцентом.
— Вы… француз? — предположила она. Он кивнул с такой серьезностью, словно девушка сделала весьма важное открытие.
— Правильно. Но почему вы улыбаетесь?
— Потому что… — Наташе никак не удавалось согнать с лица улыбку, мне казалось, что вы должны быть римлянином.
— Понимаю, вас ввел в заблуждение мой костюм!
— Нет, дело не только в этом… — Она неуверенно замолчала, потому что сама не вполне представляла, как лучше объяснить. Образ, возникший в ее сознании, был смутным, но что-то в классическом совершенстве черт незнакомца наводило на мысль о Риме. Быть может, намек на беззаботную веселость, которая прячется за гордым фасадом?
Искорка этого самого веселья на миг сверкнула в его ослепительно голубых глазах, когда он встретился с ее взглядом.