Джулия позвала на помощь официанта, но Энтони жестом дал ей понять, что это излишне.
— Где мы? — спросил он, бессмысленно озираясь.
— В Берлине, в баре отеля!
— А что у нас сейчас? Какой сегодня день? И почему я здесь?
— Ради бога, замолчи! — испуганно взмолилась Джулия. — Сегодня пятница, мы вместе совершили это путешествие. Четыре дня назад мы покинули Нью-Йорк, чтобы найти Томаса, ты помнишь? И все из-за того дурацкого рисунка, который я увидела на набережной Монреаля. Ты мне его подарил, а потом решил поехать сюда, неужели ты забыл? Ты просто утомился, тебе нужно экономить свои батарейки; я знаю, что это глупо, но ты ведь сам мне так объяснял. Ты хотел говорить со мной обо всем, а вышло так, что мы говорили только обо мне. Ты должен все вспомнить, ведь у нас остается два дня, всего два дня, только для нас с тобой, чтобы мы могли сказать друг другу все, чего не досказали. Я хочу снова научиться всему, что забыла, хочу снова услышать истории, которые ты мне рассказывал. Например, ту историю про летчика, которому пришлось посадить самолет в джунглях на берегах Амазонки, потому что у него кончилось горючее, а потом он заблудился, но ему встретилась выдра, и она показала ему дорогу. Я даже помню цвет ее шкурки — она была голубая, того особого голубого цвета, который только ты один мог описать так ярко, во всем богатстве красок.
И Джулия, поддерживая отца под локоть, довела его до номера.
— Ты плохо выглядишь; ну-ка, ложись и поспи, завтра будешь чувствовать себя бодрее.
Но Энтони отказался ложиться в постель, объявив, что в кресле у окна ему будет гораздо удобней.
— Вот видишь, — сказал он, садясь, — странная штука эта любовь: ясно понимаешь, что лучше отказаться от нее из боязни страданий, из боязни быть брошенным в один прекрасный день. Однако же мы любим жизнь, хотя знаем, что и она однажды нас покинет.
— Перестань, не говори так…
— А ты перестань строить планы на будущее, Джулия. Не стоит «склеивать разбитые горшки» — нужно просто жить, жить настоящим, хотя оно никогда не бывает таким, каким мы его задумывали. Одно могу тебе сказать: жизнь пролетает с ужасающей быстротой. И потому нечего сидеть тут, со мной, в этом номере, — уходи, спеши туда, по дороге своих воспоминаний! Ты хотела прояснить ситуацию, так не медли. Ты уехала отсюда двадцать лет назад — постарайся же наверстать эти годы, пока еще не поздно. Сегодня вечером Томас находится в том же городе, что и ты, — не важно, видел он тебя или нет. Вы дышите одним воздухом. Ты знаешь, что он здесь, так близко к тебе, как никогда уже не будет. Так иди же на улицу, заглядывай в каждое освещенное окно и слушай, что говорит твое сердце, когда тебе чудится силуэт Томаса за какой-нибудь занавеской; если ты поймешь, что это и вправду он, выкрикни его имя, и он услышит тебя, и выйдет к тебе — или не выйдет, признается в любви — или прогонит с глаз долой, но, по крайней мере, ты будешь точно знать, на каком ты свете.